Несколько тысяч молодых людей съехались во Владимирскую губернию на берега студеных озер и рек, для того чтобы открыть новые смыслы жизни. Так они и назвали свою территорию — «Территория смыслов». Они обратилась ко мне, чтобы я прочитал им лекцию. Но я не философ, не чревовещатель, я — писатель, художник, который прожил долгую жизнь, видел ее расцветы и потрясения. Я прошел множество войн, видел великие стройки и крушение красной державы. Я видел становление нового государства. Но мои открытия и очень личные переживания будут ли интересны молодежи, будут ли полезны? Или на меня посмотрят с любопытством, как на какой-то раритет, и отринут мои представления?
Эти молодые люди составляют резерв существующих политических партий: «Единой России», КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России». Они уже искушены в политической борьбе. Знают, что такое выборные технологии. Они честолюбцы, у них есть карьерный азарт. Но все они хотят понять смыслы. Ведь смыслы — это нечто большее. Через что раскрываются эти смыслы, через какие горние представления? Они раскрываются в размышлениях о жизни и смерти о мироздании, о нашей ненаглядной родине.
И вот я на берегу этих озер на территории смыслов. Это целый лагерь. Посреди стоит большой белый шатер-дворец — полотняное сооружение, вмещающее несколько тысяч слушателей. А рядом этакое стойбище — лагерь из белых палаток. В палатках на железных кроватях, по походному, по-солдатски размещаются молодые люди, собравшиеся со всей нашей России. К ним приезжают именитые политики, философы, мудрецы, читают лекции о теории права, о теории исторического процесса. Молодые люди внимают этим лекциям, иногда одобряют, иногда захлопывают неудачливого оратора. А потом собираются на симпозиумы, в дискуссионные клубы, спорят, ссорятся, предлагают друг другу свои политические проекты. Одни проекты отвергаются, к другим относятся с интересом. И среди этих дискуссий, ссор, которые вспыхивают между представителями различных политических течений, у них есть только одно незыблемое и неколебимое — это родина, Россия. Взгляды на Россию могут разниться. Но она превыше всего. Лишь одно бесценно и незыблемо — Россия.
И вот я пришел в этот зал. Передо мной море — тысячи молодых лиц. Я робею: что скажу я им? Я стал рассказывать свои представления, добытые не столько из книг, сколько из моих скитаний, встреч с разными людьми: именитыми политиками, художниками, воинами. Я стал рассказывать о государстве российском. Рассказывать, как государство возрождается и ниспадает, как возникают черные дыры и как из этих черных дыр возникает новая форма нашей русской цивилизации. И какое это чудо — наблюдать, как рождающиеся формы обретают свою плоть, красоту, мощь, своих победителей, свои памятники архитектуры, научные и литературные школы.
Я говорил о державе, которой всегда являлось государство российское, где каждый народ, каждый язык, каждая культура, каждая религия драгоценны. Без них немыслима держава, и держава — это симфония культур, народов и традиций. Я рассказывал о том, как падала моя красная советская родина и какой ужас я пережил от падения моего государства, моего красного царства. И как постепенно среди моего отчаяния и уныния стал брезжить свет нового государства российского.
Я рассказывал о героях кавказских войн. О Евгении Родионове, который пожертвовал жизнью ради государства российского. Я рассказывал о 6-й воздушно-десантной роте, которая легла костьми, но не пропустила врагов. О тех, кто сберег нашу территорию, сберег наше хрупкое, робкое рождающееся государство, о Трошеве и Шаманове, о замечательном моряке Дмитрии Колесникове, который, погибая на «Курске», среди черного ледяного рассола, послал нам наверх записку: «Не надо отчаиваться». И я говорил моим слушателям: не надо отчаиваться, не надо смотреть на сегодняшние недочеты, как на что-то незыблемое и порочащее нас, не надо отчаиваться, надо верить и творить. Ведь все, кто верил и творил эти десятилетия, дождались Крыма. Крым явился нам как светоносное чудо, как награда. А теперь мы сражаемся за Крым. Мы терпим лишения, неурядицы, но никогда не предадим наш Крым, не предадим наше русское чудо.
Меня слушали. Иногда, когда что-то особенно нравилось, молодые люди вставали со своих мест, хлопали, махали и плескали руками. Это чем-то напоминало рок-концерт. Иногда, если им особенно по душе приходилась моя метафора, они начинали хлопать и свистеть, подыгрывая мне. И это напоминало стадион со спортивным состязанием.
Я завершил свое выступление и стал слушать вопросы. Вопросы открытые, иногда едкие, иногда наивные, иногда исполненные ожидания и надежды на глубокий и осмысленный ответ. Все эти вопросы исходили из молодой среды — очень свежей, искренней, очень оснащенной среды, которая являет собой прообраз нашей будущей элиты, законодателей наших дум.
Кто эта элита, какой она сложится? Воспримет ли она недостатки нынешней элиты, ее слабости? Станет ли подчинять свое будущее одним лишь карьерным соображением? Использует ли свою будущую власть для того, чтобы утвердиться над другими? А если у родины возникнут трудные времена, сохранит ли верность стране, не изменит ли ей? Элита, думал я — это та часть народа, которая берет на себя бремя формулировать для народа его исторический путь, его смыслы и дерзания. Элита способна в период великих перемен, в период напряжения возглавить народ, а в период народных трагедий пойти вместе со своим народом на бой, на муку, на жертву.
Мне казалось, что эти молодые люди будут такой элитой. Я всматривался в их лица. Да, среди них есть те, кто станут лидерами партий, ведущими политиками. Те, кто возглавит крупные корпорации. Среди них будут новые политические проектанты, новые известные политологи. И, наверное, уже теперь здесь, в этом зале, есть тот, кто когда-нибудь станет лидером нашего государства. Кто он? Может быть, этот молодой человек со свежим лицом и синими глазами? Или тот, с раскосыми глазами и скуластым лицом? Или этот молодой кавказец — пылкий и страстный, который смотрит на меня вопрошающе? Так или иначе, это лучшие люди, кого собрала сегодня Россия на берегах студеных рек.
Я уезжал оттуда удовлетворенный. Не я давал им урок, а они мне преподали урок. И я уезжал, исполненный веры, надежды и благодарности им за этот чудесный час нашего общения.
