Лето 2015 года запомнится как лето, в которое испустила последнее дыхание представительская демократия, самая ее идея.
Она умирала долго.
Сначала это казалось легким флюсом подавления студенческих волнений — в 1968-м.
Потом, казалось, произошло временное и незначительное ухудшение состояния больного — когда продолжалась, несмотря ни на какие протесты, бессмысленная империалистическая вьетнамская война.
Убийство всенародно избранного президента-социалиста в Чили, организованное под руководством спецслужб США, подавалось как болезненная, но направленная на выздоровление мера вроде горчичника. В действительности это была уже горячка.
В 1984 году Тэтчер бросила шахтерам, протестовавшим против лишения их работы: вы внутренний враг, точно такой же, с каким мы сражались в фолклендской войне. Случившаяся за год до этого фолклендская война была между тем не чем иным, как военной защитой необходимого английскому капиталу офшорного пространства.
Уже тогда можно было догадаться, что перед нами вовсе не простуда, а рак.
С тех пор болезнь только прогрессировала.
Смерть уже не раз подходила близко и показывала свое лицо.
В 1989 году народ Аргентины избрал президента, который обещал бороться за права профсоюзов и национальную экономику. Чиновникам МВФ удалось убедить новоизбранного президента подтереться полученным мандатом, и уже через год правительство состояло сплошь из «чикагских мальчиков». Правда, для этого фактически пришлось ввести диктатуру.
В 1993 году в Москве из танков расстреляли единственный за всю историю России всенародно и честно избранный парламент — только за то, что он тормозил процесс приватизации. Мировое сообщество одобрило расстрел.
В 1997 году главный вопрос на выборах в Южной Корее — принимать или не принимать условия МВФ. Один кандидат обещал, что примет их, другой — что не примет. Народ проголосовал за второго. Однако в ночь перед объявлением результатов чиновники МВФ убедили обоих кандидатов подписать обязательство принять злополучные условия, буде они окажутся избранными.
К началу нового тысячелетия что-то стали подозревать не только философы и филологи, но и безъязыкая улица.
Сотни тысяч людей вышли на улицы всех столиц мира, протестуя против начала бессмысленной империалистической иракской войны. Опросы говорили о подавляющем числе противников вторжения. Ирак тем не менее был уничтожен.
Больной к тому времени уже метался в горячечном предсмертном бреду.
В 2004 году на Украине был проведен никакими законами не предусмотренный третий тур выборов президента, потому что в первые два раза народ проголосовал неправильно. Мировое сообщество одобрило этот юридический нонсенс.
В 2010-м началась «арабская весна» — сразу в нескольких странах Ближнего Востока избранные всенародным голосованием правительства с одобрения и при поддержке мирового сообщества, иногда с помощью прямого военного вмешательства, были смещены и заменены другими. Это неизбежно привело к повсеместной гражданской войне, которая продолжается до сих пор.
Это была агония.
То, что произошло в Греции, — произошло не по какой-то новой схеме. Схема старая. Но откровенность, публичность, скорость произошедшего — беспрецедентны.
Народ Греции проголосовал за правительство, пообещавшее оздоровить экономику, а не разрушить ее по рецептам МВФ. Проголосовал именно на этом условии. Правительство пообещало.
Потом, засомневавшись, правительство попросило подтвердить мандат референдумом. И снова народ со всей определенностью сказал: хотим восстанавливать экономику, а не разрушать.
Не десятилетие, не два года и не год понадобился правительству, чтобы «переобуться». Не полгода и не два месяца. Даже не месяц. Две недели.
Причем для объяснения произошедшего даже не понадобилось смены риторики, долгой идеологической артподготовки, внедрения мифов и легенд.
Просто через неделю премьер-министр, до того призывавший голосовать против «тройки», объявил, что альтернатив «тройке» нет, и тут же заменил всех несогласных в правительстве.
А еще через неделю парламент проголосовал сначала за первый, а потом и за второй пакеты реформ по-эмвээфовски. Причем «левого» премьера поддержали депутаты от буржуазии и крупной буржуазии.
Все это, повторю, произошло за две недели. Так доверчивый турист в Таиланде лишь в спальне обнаруживает, что у симпатичной юницы, с которой он только что познакомился, в трусах совсем не девичьи принадлежности.
Торжественность момента не в том, что еще одну маленькую страну раздербанят так же, как до этого раздербанили десятки других.
Торжественность момента в том, что лежавшая под капельницей, метавшаяся в агонии, показывавшая неровный пульс и скачущую температуру идея представительской демократии дернулась в конвульсии, испустила последнее дыхание и упокоилась навеки.
В очень короткий срок народ дважды сказал своим представителям, что он им поручает сделать, и представители тут же сделали все наоборот.
Представить себе, что после этого кто-то сможет без смеха думать и говорить о выборах, что кто-то кроме клиентов психиатра сможет на выборы пойти, что кто-то сможет, не боясь быть высмеянным, просить за себя на выборах проголосовать, — невозможно.
