Когда 30-летняя учительница из Флориды Д. Фихтер получила за блудодеяние с 17-летними юношами 22 года лишения свободы, несоразмерность проступка и наказания вызвала у нашей общественности много рассуждений о странностях Сияющего Города на Холме. Опять же известия из Флориды пришли в аккурат под 4 июля, главный национальный праздник США — вроде как у нас особо жестокое и необычное наказание присудили бы под 12 июня, День России. Чай, тоже не обошлось бы без соответствующих комментариев буржуазной прессы.
Первое, что приходило в голову критикам американского правосудия, — это сопоставление 22-летнего срока, полученного Фихтер, и 21-летнего срока, присужденного в Норвегии А. Брейвику. Выходило, что погубление 77 душ наказуется в Норвегии мягче, чем в США противоречащее должностным инструкциям половое удовлетворение трех страстных юношей. Воистину, два мира, два Шапиро.
Впрочем, привлечение норвежского примера несколько запутывает казус — уместнее строить анализ на правоприменительной практике одной страны. В этом смысле лучше сопоставить дело учительницы с делом Димы Яковлева (2008 год), оставленного американским приемным отцом М. Харрисоном в автомобиле на солнцепеке и погибшего от 55-градусной жары и удушья.
Харрисон был в итоге оправдан судом, причем дело было не в том, что зажаренного малыша звали Дима Яковлев и тем самым он был менее защищен американским законом. Статистика сообщает, что с 1998 по 2014 год при сходных обстоятельствах в США погибло 629 детей, большинство из которых были урожденными американцами, причем уголовное дело возбуждалось лишь в половине случаев, а к лишению свободы было приговорено менее четверти забывчивых взрослых.
Как объясняли американские правоведы, дело в том, что сознательной воли поджарить ребенка ни у кого из забывчивых родителей не было, напротив, все они были чрезвычайно огорчены случившимся несчастьем. Американский же закон весьма мягко карает или не карает вовсе то, что мы называем преступной неосторожностью. Отсюда и удивляющая наблюдателей, выросшим в иной правовой традиции, чрезвычайная снисходительность к страдающим «синдромом забывчивости» (и термин уже такой придумали).
С учительницей Фихтер всё наоборот. Ею двигала сознательная и целеустремленная воля к блудодеянию, которое она совершала неоднократно, причем ее не останавливали ни должностные инструкции народного учителя, ни нежный возраст (всего 17 лет) совращаемых ею юношей. Тут уж, как говорил трибун Н.В. Крыленко, «уголовная кара должна лечь со всей суровостью. Мы не шутки пришли шутить!».
То же соображение, что хотя в случае с Димой Яковлевым сознательной воли не было, но зато последствия несознательной забывчивости были особо тяжкими — смерть его была долгой и мучительной, а в случае с учительницей Фитчер всё было наоборот: хоть сознательная воля к блудодеянию была, но по составу участников ни к каким опасным последствиям не привела — усталые, но довольные участники педагогического процесса разошлись по домам, — это соображение скорее являлось решающим для отечественных наблюдателей, но никак не являлось таковым для американских правоприменителей. Принципиально разная расстановка приоритетов.
Это такое свойство племен и народов, о котором еще 25 веков назад писал Геродот (III, 38): «Если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои собственные. Так, каждый народ убежден, что его собственные обычаи и образ жизни некоторым образом наилучшие. Поэтому как может здравомыслящий человек издеваться над подобными вещами! А что люди действительно такого мнения о своем образе жизни и обычаях, в этом можно убедиться на многих примерах. Вот один из них. Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих покойных родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев, которые едят тела покойных родителей, и спросил их через толмача, за какую цену они согласятся сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что обычай — царь всего».
Так и граждане США, столкнувшись с критикой своих правовых установлений — от двадцатидвушечки флоридской учительнице до неразличения пола супругов в браке, — громко вскричали бы и просили иностранного наблюдателя не кощунствовать. Но и Геродот, и Дарий отличались особой терпимостью и рассудительностью, заключающейся в убеждении, что так уж самим Господом Богом положено и напрасно волтерианцы против того говорят. Если кого привлекают погребальные (вар.: брачно-семейные, государственные etc.) обычаи каллатиев (resp.: эллинов), он волен поселиться среди этого народа и соблюдать так понравившиеся ему обычаи.
Продвигать же свои погребальные обычаи, демократию, юстицию, однополые браки etc. по всему миру, что тщатся делать иные племена, есть лишь способ вызвать большое неудовольствие других народов и противоречит всякому здравомыслию.
