На открытии Петербургского экономического форума Алексей Кудрин заявил, что было бы неплохо перенести президентские выборы. Ясное дело, всякий раз, когда на серьезном мероприятии серьезный человек бросает несерьезные слова, возникает непреодолимый соблазн спросить, откуда дровишки.
Ясное дело, вброс.
Ясное дело, прощупывают реакцию.
И оно, может быть, действительно так. В противном случае политика не была бы политикой. И всё же не стоит забывать старинный анекдот про Фрейда: иногда, доченька, банан — это просто банан.
Алексей Леонидович всё же не мурзилка, а один из самых влиятельных политиков в стране, и если пришла ему в голову хорошая мысль, то отчего не высказать? Ну или мысль, которая кажется ему хорошей. Остается хотя бы попытаться понять, во-первых, почему она кажется ему хорошей, и во-вторых, так ли уж она хороша на самом деле.
Если допустить, что само кудринское выступление искреннее, то, кажется, нет никаких оснований и искать второе дно в словах, объясняющих предложение переизбрать Путина не через три года, а пораньше. (А то, что в условиях нашей политической системы любые выборы становятся, в сущности, референдумом о доверии действующей власти, доказывал на страницах «Известий» еще Виктор Топоров.)
Основания, если переводить слова самого Кудрина с дипломатического на русский, крайне просты: через 3 года с экономикой всё будет намного хуже и добиться убедительной поддержки электората будет крайне трудно, в то время как система правильно работает только при убедительной победе.
Грубо говоря, «путинское большинство» может составлять 86% или 82%, но никак не 51%.
Мандат народного доверия, по Кудрину, нужен для проведения реформ, которые помогут преодолеть кризис. Судя по тому, что для реформ этих не хватает легитимности мандата, выданного менее половины президентского срока назад, в 2012 году, речь идет о непопулярных реформах — «мерах жесткой экономии» или как это еще называется.
Возможно, есть в его словах и намек на то, что новое правительство, которое соберется после досрочных выборов для проведения таких реформ, он готов и возглавить, потому что знает, как именно такие меры проводить.
Между тем всё не так просто с электоратом и мандатом на реформы.
Народ России — тертый калач и за последние четверть века кое-чему научился. Прежде всего тому, что слова о затягивании поясов и о непопулярных, но необходимых реформах, — слова, которые всегда звучат из уст светил экономической науки, против науки-то, мол, не попрешь, вот же и нобелевские лауреаты по экономике все сплошь фридманисты, — так вот слова эти всегда означают, что бедные станут беднее, богатые — еще богаче, а очередные сотни миллиардов уплывут в тихие гавани финансовых рынков.
На такие реформы у президента народного мандата нет и не будет — ни в следующем году, ни в 2016-м, ни в каком-либо другом. Более того, если уж говорить о мандате, то в 2012-м смысл его был противоположный — это был мандат скорее на дальнейшее хотя бы частичное «раскулачивание» всей сложившейся еще при Ельцине и с тех пор мало изменившейся олигархической системы.
Или, по крайней мере, изменившейся меньше, чем этого бы хотелось каждому, кто за Путина отдал свой голос.
Невысказанный — это в действительности запрос на кейнсианство в экономике: вложение государственных денег в инфраструктурные проекты, в социальную сферу, в реальный сектор, создание рабочих мест, глаз да глаз за финансовым сектором и строгий контроль экономики со стороны государства.
Именно на такие реформы у действующего президента есть мандат, причем мандат в высшей степени убедительный, выданный недавно и с самыми широкими полномочиями. Вплоть до знаменитых «посадок»: посадки где? И то, что сидят пока почти исключительно фигуранты «болотного дела», для общества, такой серьезный мандат выдавшего, конечно, скорее минус, чем плюс.
До сих пор мандат этот не отозван, и можно сколько угодно говорить про геббельсовщину и влиянии «крымнаша» на «анчоусов» — дело, само собой, не в этом, а в том, что хотя шаги на пути к справедливому распределению общего пирога всё еще робкие, как поцелуй закомплексованного подростка, но, по крайней мере, до сих пор не было и обратного движения, в сторону «непопулярных, но необходимых» мер и реформ.
И именно поэтому заявление Кудрина звучит тревожно, и очень хочется надеяться, что в данном случае банан — это просто банан.
