Съезд державцев части мира в верхнебаварском замке Эльмау был ознаменован заочной полемикой. Державцы и их обслуга разъясняли, почему Россию изгнали из элитного клуба и почему это верно и правильно, а российский правитель и его обслуга, в свою очередь, разъясняли, что не больно-то и надо было, есть у России иные съезды и иные отрады.
Пресс-секретарь В.В. Путина Д.С. Песков (впрочем, практически повторяя формулу, произнесенную главой МИД РФ С.В. Лавровым еще в марте 2014 года) указал: «Дискуссии: приглашали Путина, не приглашали, пригласят, не пригласят, трудно это или легко — хочется еще раз повторить: президент России концентрируется на работе в других, гораздо более эффективных сейчас форматах, которые отражают реальную расстановку, скажем так, всех балансов в мировом экономическом пространстве и т.д.». Присовокупив к тому, что на съездах G20 или БРИКС гораздо интереснее, да и результативнее тоже. А зампред думского комитета по международным делам А.Л. Романович и вовсе сообщил, что нынешние, т.е. без России, съезды державцев проходят в «кастрированном формате».
С одной стороны, действительно, что с Россией, что без России съезды проходили в хорошо известном формате ППР, т.е. «посидели, по<говорили>, разошлись». Собрания прошедших лет никем не запоминаются. Съезды канувшей в небытие КПСС и то порой помнятся лучше.
С другой стороны, бессмысленность мероприятия не исключает его престижности. Какие-нибудь королевские скачки, биеннале, парады, юбилеи, похороны тоже не больно интересны и вовсе не результативны, однако допущенные до них ощущают свою принадлежность к высшему свету, а не допущенные испытывают ущемленность. «Раньше допускали смотреть, как жокей скачет на сивом мерине, а нынче не допускают. Как-то огорчительно». Ибо великое дело — тусовка.
Сходной неискренностью отличаются и доводы другой стороны. Когда председатель Евросовета Д. Туск заявляет: «Все бы предпочли, чтобы Россия была за столом G7, то есть G8. Но наша группа — это не только клуб политических или экономических интересов, это в первую очередь общество ценностей».
Ему вторит пресс-секретарь Белого дома Д. Эрнест: «G7 — это группа демократических наций, которая привержена установлению общих ценностей. И мы решительно стремимся распространять эти ценности по всему миру. Когда мы собираемся вместе, мы посылаем очень сильный сигнал о том, насколько важны эти ценности». О том же говорит фрау канцлерин: «Все отметили, что для нас важно разделять общие ценности. В случае с присоединением Крыма и вмешательством в дела регионов Донецк и Луганск Россия показала, что имеют место различные представления», — все собравшиеся умиляются, забывая, что изначально съезды G6 (с 1976 года — G7) были учреждены и долго существовали совсем для другого.
Тогда державцы полумира, представляющие самые крупные капиталистические экономики, собирались, чтобы сверить часы и прикинуть, как жить дальше будем. Их совокупный вес в мировом рыночном хозяйстве был таков, что эта заявка воспринималась вполне серьезно, а о системе ценностей никто особенно не вспоминал. Больше говорили о нефти, о курсах валют и тому подобных низменных делах.
Такой перенос акцента с полновластной державности на ценности характерен скорее для империй времени упадка — и даже для того, что осталось после всеконечного обрушения этих империй. Средневековый поэт писал от имени Рима: «Властвовал я, процветая, телами земных человеков, // Ныне, поверженный в прах, душами властвую их». Тоже, конечно, почетно и прямо по Туску–Эрнесту — «И мы решительно стремимся распространять эти ценности по всему миру», — однако Рим даже в эпоху папской порнократии, безусловно властвуя душами человеков, не слишком владел их хозяйством и их коронами.
Рассуждения про общие ценности — признак закатный. Не говоря уже о том, что и сами эти ценности G7 при внимательном рассмотрении оказываются довольно сомнительными. Пылающие Левант, Магриб и Донбасс имеют прямое отношение к продвижению тех самых ценностей.
Так что склонность делать хорошую мину при плохой игре явили обе разлученные стороны. Разница лишь в том, что Россия говорит: «Ничего, есть и более интересные собеседники», а державцы из G7 говорят: «Ничего, есть и высшие ценности».
Политическая дискуссия между Россией и Западом, очевидно, в эти высшие ценности не входит.
