Аукцион неутоленной щедрости
На Украине начались активные приготовления к новой волне приватизации. В этот раз на продажу выставят самый жирный кусок государственного пирога — объекты инфраструктуры и системные предприятия, многие из которых являются лидерами своих отраслей. Аргументы правительства не новы: нужны деньги в бюджет, госпредприятия убыточны и неэффективны, у государства нет средств на поддержку в рабочем состоянии своих активов и т.п. Все это кажется правильным. Однако более важным, чем само решение о приватизации, является выбор времени для ее проведения.
Недавно Bloomberg сообщила о том, что один крупнейших мировых производителей кондитерских изделий компания Nestle изъявила желание за $1 млрд купить кондитерскую компанию Roshen, принадлежащую президенту Украины Петру Порошенко. Однако владельца такая цена не устроила — Roshen он оценивает куда дороже, примерно в $3 млрд. Несомненно, ныне корпорация, потерявшая свой основной рынок сбыта — Россию, столько не стоит. Однако президент правильно делает, что не продает свою компанию сейчас, когда за нее нельзя взять максимальную цену. Но точно так же нет оправдания спешке с продажей государственных активов на этапе жесточайшего экономического кризиса.
Даже достаточно радикальный документ — Меморандум украинского правительства с МВФ — не требует срочного разгосударствления предприятий. На этот год документом предусмотрена лишь разработка стратегии реформирования госсектора, определение перечня предприятий и т.д. В программе самого правительства также подчеркивается, что приватизация должна происходить в подходящих экономических условиях. Наконец, на качественную предпродажную подготовку (наем внешних консультантов по продаже, проведение road-show, проведение аудита, да даже банальная подготовка презентаций) тоже потребуется немало времени и денег.
До конца года осталось шесть месяцев, и десяток предприятий подготовить успели бы, но их в планах правительства 300!
Происходящее сейчас очень напоминает чью-то попытку словить актив подешевле в мутной воде ускоренной приватизации. Этой же цели, очевидно, служат и искусственно созданные барьеры для потенциальных покупателей. В частности, популярная сейчас в правительстве идея не допустить к покупке активов «неправильных» инвесторов, в первую очередь российских. Хотя абсолютно понятно, что если иностранцы и заинтересуются отечественными предприятиями, то это будут прежде всего россияне. Многие выставленные на продажу предприятия имеют устойчивые рынки сбыта своей продукции именно в России, оттуда же они получают сырье, и логично, что именно России они могут быть интересны. Попытка же ограничения инвестиций по происхождению приведет лишь к тому, что предприятия продадут намного дешевле «своим» покупателям.
Очевидно и то, что острая фаза кризиса — это наихудшее время для масштабной распродажи госсобственности. Можно привести примеры с покупками и продажами банков. На пике банковского бума 2005–2008 годов украинские банки продавались за 4–6 капиталов, в основном иностранцам. На момент послекризисной продажи в лучшем случае удавалось получить от половины до одного капитала, то есть падение между суммой «входа» и «выхода» по многим банкам отличалось на порядок. Причем продажа проводилась в благополучные годы.
А сейчас, в условиях невиданной ранее девальвации, инфляции и падения экономической активности государство сможет выручить копейки за свою собственность. Косвенно это подтверждается низкой суммой поступлений от приватизации, заложенной в бюджет, — всего 17 млрд грн. А ведь, по разным оценкам, один только Одесский припортовый завод стоит больше этой суммы.
Зачем же по дешевке отдавать то, что можно, выждав несколько лет, продать в разы дороже при качественной подготовке? Объяснение здесь может быть только одно: правительство спешит. Оно вовсе не надеется удержаться у власти на такой длительный срок.
