Пенсионное дело уже не первый год является постоянным источником головной боли не только российского правительства, но и правительств всех стран с более или менее развитой пенсионной системой. Избавлены от этой заботы разве что правительства беднейших стран третьего мира — там мертвому пожар не страшен.
Будущий историк, возможно, вообще отметит, что расцвет пенсионного дела пришелся на вторую половину XX века, когда удачно совпали два фактора. Впечатляющий послевоенный экономический рост позволял тратить больше денег на содержание стариков, а еще сохранявшаяся семья с расширенным воспроизводством удерживала общество от стремительного старения. Доля неспособных к труду стариков была относительно невелика по сравнению с долей людей в цветущем возрасте, создающих прибавочный продукт. Когда рост уменьшился, а семья перестала обеспечивать воспроизводство населения, общество начало стареть, а пенсионные балансы перестали сводиться. Что с этим делать, по большому счету никто не знает.
Впрочем, правительства не занимаются большим счетом, им лишь бы день простоять да ночь продержаться, и всё, что они могут предложить, — это тратить на пенсии поменьше. Или хотя бы столько же — но не больше.
Самый распространенный прием урезания расходов — это повышение возраста выхода на пенсию. С 60 до 65 и даже 68 лет. При этом доля граждан с сошкой несколько увеличивается, доля граждан с ложкой несколько сокращается, и пенсионная система на какое-то время продлевает свое существование. Благо правительствам тех стран, где подданные после умеренного ворчания воспринимают эту логику бухгалтерских балансов и смиряются с повышением пенсионного возраста как с неизбежностью.
Более сложная ситуация складывается в тех странах, где сухой язык цифр не находит понимания у граждан — или правительство полагает, что не находит. Правительство РФ давно уже пребывает в раскоряченном состоянии: и хочется повысить пенсионный возраст, и колется, и папа не велит. Состояние не самое комфортное, и председатель правительства РФ Д.А. Медведев изобрел ход, который, как ему представляется, способен вывести пенсионный вопрос из ступора.
Премьер заявил: «Я готов работать до тех пор, пока буду иметь для этого силы. Почему? Моя позиция заключается именно в том, что до тех пор, пока организм позволяет, надо работать, приносить пользу своей семье, своему коллективу, своей стране. Я готов работать до тех пор, пока смогу… Если люди хотят работать, значит, надо дать им такую возможность. Не так давно я выступал в Государственной думе, и там коллеги-депутаты сказали: вот, мы готовы показать пример — нам наша работа нравится, мы готовы трудиться еще до определенного возраста, там до 65 или какого-нибудь другого возраста. Может быть, и чиновники готовы это делать. Если есть такой запрос, мы, естественно, готовы на правительственном уровне это рассмотреть, и коллеги-депутаты также этот вопрос рассмотрят».
То, что премьеру и депутатам Государственной думы чертовски хочется поработать, это, конечно, хорошо. Их работа уже и сейчас вызывает всеобщее одобрение, когда же они поклянутся работать на своем ответственном посту до последнего вздоха, одобрение перейдет в полный восторг. Вспомним, как весь советский народ в начале 1980-х годов восторгался самоотверженностью членов Политбюро ЦК КПСС, трудившихся именно таким образом.
Однако восхищение самоотверженностью высших сановников — это одно, применение такого императива к простым работягам — это другое. А ведь все проблемы пенсионной реформы — это в первую очередь проблемы простых тружеников с умеренными доходами. Сановники по нынешним временам, с одной стороны, себя не очень перетруждают — и отчего же до ста лет им не расти без старости, с другой стороны, дожитие сановников от отставки до почетной кончины не является особой головной болью правительства, ибо опыт показывает, что доживают они достаточно комфортно. У иных сбережения есть, у иных синекура. Другое дело люди простого звания. Тут размашистые решения правительства могут привести к тому, что старцам будет хоть ложись и помирай, а старцев простого звания довольно много — явно больше, чем высших сановников.
Опять же премьеру нет еще 50, и решительно загадывать на десятилетия вперед — что со мной будет в 60 и 65 лет — значит смешить Бога. Простой 50-летний шофер или слесарь так далеко не простирает свои планы и правильно делает.
Налицо высказывание высокопоставленного лица, никак не способствующее разрешению пенсионной проблемы, но вполне способное пробудить неприязненные классовые чувства. Будто классовая борьба — это то, что позарез нужно нашим министрам. Просто промолчать было бы и проще, и полезнее.
Потому что в пенсионном вопросе (как, впрочем и во множестве других) возможны два подхода. Либо принять консолидированное властное решение о повышении пенсионного возраста и соединенной политической волей это решение продавливать. Либо не принимать решения — и тогда уже избегать рассказов о самоотверженности сановников. Зачем попусту нервировать трудящихся?
