Переносное значение слова «чаепитие» обыкновенно увязывается с американскими реалиями. От давнего Бостонского чаепития 1773 года, когда американские сепаратисты, нарядившись лицами индейской национальности, захватили торговый корабль и покидали в море цибики с чаем в знак протеста против чайных пошлин, до развившегося в недавнее время под эгидой Республиканской партии Движения чаепития, призывающего к минимизации американского государства в духе первоначальных заветов отцов-основателей.
То есть у такой торговой и меркантильной нации, как Соединенные Штаты, чаепитие, однако, связывается и идеалистической, и героической борьбой. Или по крайней мере с идеализируемой и героизируемой.
В русской нации, которой более вроде бы свойственны идеализм и духовность, чаепитие, напротив, означало весьма прагматическую и даже отчасти циническую процедуру. В случае возникновения серьезных материальных споров между хозяйствующими субъектами должник мог созвать кредиторов на чашку чая. Смысл делового обычая заключался в том, что кредиторам за чашкой чая предлагался выбор. Или полюбовное соглашение о выплате долгов с дисконтом — по полтинничку (или по гривенничку, или по пятачку) за рубль, или официальная исковая процедура с неопределенной перспективой. Чашка чая — это предложение выбирать между синицей в руке и журавлем в небе в предположении, что будет выбрана таки синица. Для подкрепления выбора должник частично раскрывал карты, и кредиторы, как люди понимающие, оценивали варианты и торговались.
Мировое соглашение между «Роснефтью» и структурами ЮКОСа, о котором было объявлено — и притом не в виде шутки — 1 апреля с.г., устанавливает, что «стороны отказываются от всех взаимных претензий и прекращают все существующие судебные и иные споры, а также обязуются не предъявлять друг к другу никаких претензий в будущем в связи с банкротством и ликвидацией НК ЮКОС». Хотя далее в соглашении сказано, что «Соглашение не предусматривает никаких денежных или иных выплат со стороны НК «Роснефть» или ее дочерних компаний», то есть даже по копеечке за рубль структуры ЮКОСа официально не получили. Очевидно, можно и эту сделку интерпретировать как «чашку чая», но в максимально выгодном для должника варианте. Ибо квалифицирующий признак чаепития по-русски здесь наличествует — подсчет того, стоит овчинка выделки или не стоит. Возможно, были и какие-то закулисные соображения, но о них в официальных реляциях не сообщается.
Выбирая между рыцарским этосом — «О, я буду страшно отомщать!» — и этосом купеческим — «Убытки разум дают», структуры ЮКОСа в итоге выбрали купеческий подход. Им виднее, да и к тому же для купцов это и более естественно.
В столкновении рыцарского и купеческого этоса коммерческой газете, ex officio призванной выражать интересы крупного капитала — имеется в виду газета «Ведомости», — казалось бы, более естественно выражать меркантильный подход, нежели отстаивать нерушимость духовных скреп. Однако коммерческая газета, руководствуясь принципом, что есть вещи поважнее, чем коммерция, исполнившись истинно рыцарского духа, отвергают купеческий подход: «Но нас — таких неакционеров (ЮКОСа. — М.С.) — гораздо больше. Именно эти неакционеры верят, что страна, в которой они живут, должна выплатить частным лицам, находящимся за границей, $50 млрд. Эти неакционеры верили, что крупнейший налогоплательщик должен заплатить $2,5 млрд бывшим владельцам принадлежащих ему активов, верили, возможно, не меньше, чем акционеры. Неакционеры хотели, чтобы дело ЮКОСа как-то повлияло на текущую ситуацию в России. Они хотели справедливости, а получили первоапрельскую шутку».
То есть чаепитие существует для них исключительно в героическом бостонском варианте, а никак не в российском купеческом.
Идеологический орган крупной буржуазии, бесспорно, вправе исповедовать любой этос, в том числе самый что ни на есть рыцарский. И соответственно, ставить выше идеалы справедливости (или, допустим, служение Прекрасной Даме) выше формально законного, но по сути низменного соглашения двух хозяйствующих субъектов, которые, оценив перспективы борьбы, пришли к выводу, что худой мир лучше доброй ссоры. Это бывает. Призвав судить не по закону, а по справедливости, газета «Ведомости» даже солидаризовалась с традиционной частью российского народонаселения, которое в идеале придерживается сходных принципов.
Но то — в идеале. На практике же предмет для утверждения того, что справедливость выше закона, избран довольно неудачный. Если судить ЮКОС по справедливости, там вылезет такое количество грязи, что лучше эту тему вообще не трогать. Единственная приемлемая защитительная тактика для ЮКОСа и лично для М.Б. Ходорковского — это «нет у вас приемов против Кости Сапрыкина». Скважинная жидкость, уход от налогов, судьба нефтеюганского мэра Петухова, пропажа документов по «Менатепу» в 1998 г. etc. — это то, против чего можно обороняться исключительно методами юридического крючкотворства, то есть «не пойман — не вор». Если же в этих делах захотеть не крючкотворства, а справедливости — мало не покажется.
Так что «Ведомости» в случае со структурами ЮКОСа зря обратились к духовным скрепам. Бывают, конечно, покушения с еще более негодными средствами — но редко.
