Саммит Евразийского экономического союза, состоявшийся 20 марта в Астане, был особо ожидаем.
Прежде всего в силу тех испытаний, которым подвергается евразийская интеграция.
Россия изначально рассматривалась как главный двигатель этого процесса. Понятно, как этот факт трактовали скептики и недоброжелатели: мол, Россия покупает себе влияние в бывших советских республиках, удовлетворяет свои геополитические амбиции и, может быть, даже создает иллюзию восстановления СССР в обмен на щедрые подарки, торговые преференции и льготные цены на свои сырьевые товары.
В самом деле, пока Россия фонтанировала деньгами, дружить с ней было легко и приятно.
Но теперь положение изменилось. Вспомним, что договор о создании ЕАЭС готовился еще в благополучные времена, но был подписан в мае прошлого года, уже после начала кризиса в отношениях между Россией и Западом. Осенью к западным санкциям прибавилось падение цен на нефть. В отличие от мирового кризиса 2008–2009 годов этот кризис имеет скорее региональный характер, затрагивая Казахстан в неменьшей степени, чем Россию.
Разумеется, в этой обстановке создание нового союза не могло дать чаемого эффекта. Так, товарооборот между Россией и Казахстаном за прошедший год не только не вырос, но и сократился на 20%. А решение Александра Лукашенко о переходе на расчеты в иностранной валюте в торговле с Россией отодвигает перспективу валютного союза еще дальше.
Ситуация, когда крупнейший член экономического объединения находится под санкциями, в то время как его партнеры наслаждаются прежним режимом отношений с Западом, должна была, по мысли наших западных «партнеров», доходчиво подсказать и Белоруссии, и Казахстану, и Армении, и Киргизии, которая вот-вот должна присоединиться к ЕАЭС: отползайте вы от этой Россию. Россия уже не так щедра на денежные вливания, мы хотим сделать ее государством-изгоем. Россию будут бить; так ли уж вы хотите, чтобы вместе с ней били и вас?
Саммит в Астане в этих условиях не мог дать никаких прорывов, вообще ничего, о чем можно было бы трубить в фанфары. Это был тест на выживаемость, и теперь можно сказать, что этот тест был успешно пройден: несмотря на трудные времена, разбегаться в разные стороны евразийские страны не собираются. Евразийский союз жив — и на том спасибо.
Три фактора, на сегодняшний день скрепляющие Евразийский союз назло штормам, видны невооруженным глазом.
Во-первых, особенности политического устройства Белоруссии и Казахстана. Власть Лукашенко и власть Назарбаева незыблемы при поддержке России. Захочет ли (и способен ли) Запад оказать аналогичную поддержку — большой вопрос. Мы видели на многих примерах, что США легко относятся к стабильности стран, находящихся на других континентах. Для Назарбаева, готовящегося пройти через досрочные выборы, доброе слово Владимира Путина сейчас на вес золота.
Во-вторых, есть полезный пример Украины. Украина отвергла все предложения об участии в евразийской интеграции, решительно поплыла в западном направлении, и теперь каждый может судить, помогли ли ей ее ляхи. Наши партнеры по ЕАЭС подчеркнуто корректны по отношению к Украине, готовы бесконечно повторять мантры про ее территориальную целостность, но урок из этого геополитического эксперимента явно извлекли.
Наконец, в-третьих, антироссийские санкции (как и ответные российские санкции) — это не только удар по общему экономическому положению стран союза, но и возможность подзаработать на реэкспорте, которой Белоруссия и Казахстан по мере сил пользуются.
Проблема в том, что это скорее всё же временные факторы, как и российское нефтегазовое счастье. Долгосрочную интеграцию на них строить можно. А на чем ее строить лучше?
«Единый народнохозяйственный комплекс» советских времен стал у нас предметом ностальгии, а «устоявшиеся экономические связи» воспринимаются как священные узы, которые ни в коем случае нельзя разрывать. В самом деле, преимущества использования уже накатанных рельсов хозяйственной кооперации и были истинной отправной точкой для процесса, который был назван «евразийской интеграцией» только потому, что надо было заменить чем-то слово «советский».
Но есть один нюанс: в Советском Союзе, в отличие от постсоветского пространства, производилось чуть ли не все, что было нужно стране, и без сопоставимых масштабов производства все эти устоявшиеся связи лишаются материального содержания. Поэтому главным выводом из прошедшего саммита, его «моралью» можно считать слова Александра Лукашенко: «Ориентация на то, чтобы наш внутренний рынок заполнить собственными товарами — это вопрос номер один».
