Минская встреча лидеров России, Украины, Германии и Франции несомненно войдет в историю дипломатии. Если не как встреча, участники которой привезли домой мир для целого поколения, — опыт показывает, что с такой скоропостижной квалификацией лучше быть поосторожнее, — то во всяком случае как рекордный переговорный марафон на высшем уровне. Длительные и непростые переговоры, конечно, случались и прежде, в том числе и на высшем уровне (Версаль, 1919 год, встречи «большой тройки» в Тегеране, Ялте и Потсдаме), но, как правило, это случалось в жанре конференции, то есть мероприятия более или менее длительного, рассчитанного на несколько дней, а в старину — так и недель.
Прецедентов же, когда державные вожди запирались в переговорной комнате и совещались до посинения в течение 14 часов, как это было в Минске, история международных сношений, пожалуй что даже и не знает. Это уже, пользуясь выражением главы МИД РФ С.В. Лаврова, «активно, лучше, чем супер». Правда, в самом ли деле лучше, это еще большой вопрос.
Действительно, в жанре «лучше, чем супер» с XIII века проводятся конклавы (дословно — «взаперти», «под ключом», то есть совершенно как в Минске), имеющие целью избрание нового папы. Но у кардиналов задача другая. Они выбирают персону. Условно говоря, есть три кандидата: Барберини, Борджиа и Войтыла, и, взвешивая плюсы и минусы каждого (и стоящей за ним группировки, естественно), кардиналы, как правило, не с первой попытки, в конце концов делают свой выбор.
Сделать его тоже непросто, но одно дело — выбрать персону, после чего миссия конклава считается исполненной, другое дело — разработать статьи (а их много) мирного трактата, которые бы являлись приемлемыми для всех участников конференции. Здесь неизмеримо больше предметов для шлифовки и полировки, и каждый пункт каждой статьи имеет значение. Четырнадцати же часовые прения в запертом помещении имеют свойство оказывать одуряющее действие на участников. Не то беда, что по завершении прений все участники были в совершенно жеваном виде — через несколько дней освежатся и улучшатся, а то беда, что при таком длительном совещании, скорее всего, получится, как в романе гр. Л.Н. Толстого «Воскресение», когда присяжные, совершенно того не имея в виду, закатали Катюшу Маслову в каторгу — «Все так устали, так запутались в спорах, что никто не догадался прибавить к ответу: да, но без намерения лишить жизни». А без этой прибавки вердикт означал каторжные работы.
Так и здесь: блохи в соглашении при такой ударной работе практически неизбежны.
Причем всего этого можно ожидать даже в том сильном предположении, что все были едины в своем миролюбии и отнюдь не имели в виду нарушить договоренности при первом удобном случае.
Разумеется, в любом разе сучков, задоринок и шероховатостей лучше бы было поменьше, но, конечно, всякий трактат, даже и разработанный в спокойных заседаниях мирной конференции, а не в жанре всенощного бдения «Хватай вокзал, чемодан отходит», от них не свободен. Человек несовершенен, самый искусный дипломат тоже.
Сколь же фатальны окажутся эти задоринки для дела установления генеральной тишины в Европе, зависит от того, до какой степени какие из участников действительно заинтересованы в умиротворении. А также какова степень заинтересованности в нем других держав, в минском конклаве не участвовавших, но к украинской смуте имеющих некоторое отношение.
Из четырех вождей, запиравшихся в комнате, у троих — Меркель, Путина и Олланда — такая заинтересованность в общем-то есть. Приднестровский вариант, то есть притушенный конфликт, более или менее устраивает и Москву, и Берлин, и Париж. Если же иметь в виду внутриполитическую ситуацию в этих державах, то влиятельная партия войны отсутствует во всех трех. Во Франции и Германии оппозиция гораздо более миролюбива и гораздо менее украинолюбива, чем правящие партии.
Иное дело на Украине, где партия майдана стоит перед выбором: либо худой мир, при наступлении которого немедленно встанет вопрос, кто будет платить за разбитые горшки, — а их за истекший год разбито немерено, — либо по-прежнему воевать за перемогу, в расчете, что война все спишет. Не очень понятно, как Яценюк, Турчинов, Аваков, Ярош etc. уцелеют в условиях мира. Скорее всего, никак, и это будет определять их отношение к мирным договоренностям.
Наконец, великая заокеанская держава заварила столь крутую кашу на Украине вряд ли для того лишь, чтобы всё кончилось похабным миром и появлением на карте Восточной Европы еще одного Приднестровья. Этак получается не могучее расширение демократии, а скорее ситуация, описанная народным полководцем Кутузовым — «А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м... и в г...». Готов ли Вашингтон приложиться м... и в г... — вопрос сложный.
Так что у мирного трактата были ночью с 11 на 12 февраля затяжные трудные роды, а последующая жизнь будет, похоже, не менее трудной. И в этой трудной жизни всякий сучок и всякая задоринка еще себя окажут.
