Министр иностранных дел Польши с вялым лицом моллюска заявляет, будто в сорок пятом году Освенцим освободили украинские части. Это значит, что современному Киеву, кишащему бендеровцами и нацистами, должны поклониться потомки спасенных узников. Яценюк, похожий на злого неоперившегося птенца, упрекает Россию в том, что она во время Второй мировой войны вторглась на Украину и в Германию.
Это значит, что фашистская Германия Гитлера и сегодняшняя киевская власть — два братских режима — стали объектом русской агрессии.
Эти казуистические высказывания хотят ввергнуть нас в бесконечные исторические споры, где мы станем доказывать, что Освенцим освобождала Красная армия, в которой украинцы воевали плечом к плечу с русскими, евреями, казахами, эстонцами, белорусами. И весь единый советский народ, обливаясь кровью, выкорчевывал черное древо фашизма, вживлял на его месте саженец новой человеческой цивилизации.
Или, может быть, желая больнее уязвить поляков, мы станем утверждать, что в концлагерях Пилсудского десятками тысяч умирали пленные украинцы? Ибо Конная армия с криками «Даешь Варшаву!» была укомплектована во многом за счет красноармейцев Украины.
Но нет, мы не станем растрачивать себя в бессмысленных и бесплодных дискуссиях. Ибо наш оппонент — не высоколобый профессор, не дотошный кафедральный ученый. А беспощадный и лютый враг, который стремится вонзить свой отравленный гарпун в самое ядро русского самосознания, в самое сердце русской истории, чтобы оно перестало биться и с его последним ударом перестало дышать государство российское.
Этим ядром русского самосознания, этим сердцем государства российского является победа. Победа сорок пятого года — это мистическая вершина русской истории. Событие не историческое, а лучезарное чудо, явленное человечеству на переломе его судьбы. Явившийся на землю Христос опрокинул замысел тьмы, желавшей объять землю, и своей священной жертвой продлил свет мироздания. Победа сорок пятого года, добытая ценой великой русской жертвы, остановила ход тьмы, отшвырнула эту тьму на периферию человеческой истории и вновь восстановила световод, по которому свет проникает в бытие.
Победа еще раз объяснила суть русской истории, мессианство русского народа, высшие смыслы государства российского — сразиться с тьмой, принять удар тьмы, остановить тьму, преобразить её в свет, умирая «за други своя», воскреснуть. Поднятие красного флага над горящим рейхстагом было подобно пасхальному воскресению. Победа — это Христос.
Отечественная война, на которой погибло 30 млн советских людей, — это сошествие Христа на землю. Он дрался вместе с Красной Армией, ниспровергая фашизм. Горел вместе с Гастелло в его самолете. Кидался под танки вместе с 28 гвардейцами-панфиловцами. Закрывал пулеметное гнездо вместе с Александром Матросовым. Поднимался на эшафот под виселицу вместе с Зоей Космодемьянской. Стоял вместе с генералом Карбышевым под ледяным водопадом. Все, кто нападает сегодня на великую победу, являются богохульниками, оскверняющими священную икону, возводящими хулу на Христа. Но Господь поругаем не бывает.
Эту икону начинали рубить топором и оплевывать еще в период горбачевской перестройки. Разрушая советское государство, горбачевцы за время трехлетней операции, именуемой перестройкой, уничтожали все основы, все символы, все идеологические постулаты, на которых зиждилось государство Советов. Победа была главной мишенью врагов. Они утверждали, что Сталин собирался напасть на Германию и Гитлер в сорок первом году предпринял оборонную операцию. Они утверждали, что советские полководцы — это мясники, завалившие отважных боеспособных немцев русскими трупами. Они утверждали, что Красная армия, перевалив границы Третьего рейха, принялась бесчинствовать и насиловать целомудренных арийских дев. Они утверждали, что победа Сталина над Гитлером является трагедией цивилизованного человечества.
Советское государство, не выдержав кропотливой работы либеральных короедов, рухнуло, чтобы больше не возродиться. Но погибающий, обманутый, полумертвый народ перенес священную чашу победы через пропасть девяносто первого года. Эта чаша с немеркнущим светом, с негасимым огнем, как Неопалимая Купина, сияла в самые черные годы русской беды. У этой чаши грелись оболганные советские ветераны, униженные, лишенные лабораторий ученые, рыдающие на развалинах великих заводов технократы, поносимые русские художники и писатели. Из этой чаши мы пили, справляя тризну по погибшему «Курску». Эта чаша поила нас вином победы во время двух чеченских войн. Из этой чаши мы поливали робкий росток нового государства российского. И оно взрастало среди суховеев и бурь.
Сегодняшнее российское государство — это дитя той победы, которая — альфа и омега всей русской истории. И теперь, восстанавливая наши храмы и наши заводы, выдавливая из наших душ тьму и уныние, мы прикладываемся к этой дивной иконе. И все мелкие пакости и нападки, которые насылают на нас наши недруги, не долетают до этой иконы. Так опаленные огнем мошки падают на дальних подступах к пылающей победной лампаде.
Я был на Саур-Могиле, видел монументы, возведенные в честь героев сорок третьего года, изгонявших с Донбасса фашистов. Могучие скульптуры во славу советских пехотинцев, танкистов и летчиков, как утесы, поднимались к вершине горы. Они были исхлестаны и истерзаны огнем украинских гаубиц, иссечены снарядами «Градов». У солдат были выбиты глаза, оторваны губы, проломлены скулы, но воины продолжали идти в наступление. Они не сдали этой горы атакующим украм.
Я взошел на вершину. Там дул могучий ветер, ревел и кружился, как в жерле трубы. В этом гуле и рокоте, в этой поднебесной трубе звучали вещие грозовые слова: «Враг будет разбит. Победа будет за нами».
