— Цель вашей поездки на Украину?
— К бабушке в Вахрушево (Луганская область).
Российский пограничник с недоверием просматривает заляпанный иностранными видами на жительство паспорт, ставит штамп и отдает обратно. Мы тут все едем к бабушке, а попадаем к дедушке. Сумки не проверяют.
«Газель» проезжает Новосветловку. В маршрутке так кстати и некстати звучит «Несе Галя воду»: сожженные БТР и танки прямо на дороге, дом есть — дом разрушен, почти ни одного жителя не видно, только где-то далеко ходит мама с коляской.
***
Добро пожаловать в Донбасс!
Приезжаю в Луганск и сразу иду в бывшее здание СБУ получать аккредитацию — весь процесс, включая ламинирование, занял минуты три. Надо отдать должное новым луганским властям и активистам — всё, что касается документации, тут происходит быстро и вежливо. Наудачу заглядываю в редакцию местной газеты «XXI век» — принимают не просто как коллегу, а как брата.
Главный редактор Юрий Павлович Юров рассказывает за коньяком, как они проводили в Луганске лето. То лето, когда город простреливался со всех сторон, когда не было отопления и воды, когда уехали все журналисты, кроме лайфов, и после полудня никого не было на улице, а они все укрывались в подвале здания. Показывает на карте диспозицию войск обеих сторон.
Тут же в соседнем кабинете попадаю на обращение генерал-майора Вязникова, руководителя группы представителей РФ на юго-востоке Украины. Вместе с ОБСЕ они наблюдают за отводом артиллерии и прекращением огня. Ничего нового.
На следующий день я попал на открытое заседание Народного совета ЛНР. Обсуждали мобилизацию (добровольную), принимали закон о налогообложении. Много споров. Посреди заседания ко мне обратился на русском с легким иностранным акцентом человек с каким-то вопросом. Оказалось, из ОБСЕ. Быстро перешли на другие языки, которыми я владею, и в тот же вечер я, русский журналист, сидел с обсешником в луганском ресторане. Имя я, естественно, раскрывать не буду. Хороший он человек, хотя и работа у него поганая.
На вопрос, соблюдаются ли договоренности об отводе тяжелой артиллерии, обсешник усмехнулся и махнул рукой. Понятное дело, нет, не соблюдаются и не будут. Под конец первой бутылки грузинского вина я спросил его, видел ли он здесь российских солдат или на худой конец чеченцев. Он сказал, что с апреля в Луганске ни тех, ни других не видел, но его коллеги, мол, видели где-то. Рассказал, что с обеих сторон видел абсолютно разных людей, а местные в основном хотят мира и скорее быть с Россией, чем жить в непризнанных непонятных образованиях.
Рассказал, как освобождал луганских журналистов из плена батальона «Айдар». И видя довольно взвешенную позицию, я под конец спросил своего собеседника, почему официальная позиция ОБСЕ не так объективна. Он ответил, что они на местах просто выполняют свою работу, а офис в Киеве уже занимается политикой.
Наутро я уехал в Донецк. Сербы после боснийской войны сняли фильм Lepa Sela Lepa Gore («Красивые села красиво горят»). В Донбассе так оно и есть: чем красивее село, тем больше оно разрушено украинской артиллерией. Моя аккредитация как раз поспела к пресс-конференции Захарченко (Захар). Начался цикл вопросов про Boeing, торговлю углем с Украиной и минские соглашения.
Я лично спросил Захара, не боится ли он потерять поддержку Москвы?
Захар не моргнув глазом ответил, что поддержка России — это поддержка русского народа, а братья братьев в беде оставить не могут.
Через полчаса Захар снова вышел к прессе и сказал мне: «Знаешь, не зря у вас в Москве меня упертым называют. А вообще всё будет хорошо. Как говорил мой дед: «За...ться пули глотать!»
Простой мужик, даже по-своему приятный. Сейчас многие жители благодарны ему за наведение порядка на местном уровне в восставшем Донбассе. На данный момент в Донецком СИЗО сидит около тысячи ополченцев за отжим машин, крышевание и прочие подлости. С мародерством и такой порчей авторитета и в самом деле начали бороться.
Ситуация тяжелая, перемирия никакого нет и быть не может (враг на окраинах города), работы тоже нет, перспективы непонятные. Кому-то всё равно, что здесь будет: Украина или Россия, лишь бы мир. Большинство уже просто хочет в Россию. Если к Украине как к государству отношение смешанное, то к украинской армии однозначно отрицательное — «укропы», другого термина я не встречал даже среди местных украинофилов.
Даже самый ярый из них таксист мне заявил: «Слушай, ну началось уже в августе наступление — ну какого остановились? Добили бы уже!»
На фоне общего грустного ожидания выделяется военная и медиатусовка, заполнившая запустовавшие было рестораны и клубы. Всё это напоминает «Пятую колонну» Хемингуэя, когда в осажденном Мадриде (Донецке), журналисты проводят изо дня в день в ресторанах и отелях. Однако именно в такой тусовке мне от уральского коллеги Андрея перепал телефон Паши Губарева.
Я тут же позвонил легендарному для меня герою Новороссии, благодаря трудам которого я впервые и услышал о восставшем Донбассе. После нашего разговора Губарев указал на улыбающегося человека в норковой шубе у барной стойки: «А вот он и привел сюда Стрелка».
На следующий день я получил сообщение от своего друга Вани из Израиля. Оказывается, этот в прошлом израильский спецназовец уже четыре месяца как воюет за ополченцев и приглашает меня к себе в часть в город Комсомольск. Следующие два дня я провел в казармах первого батальона первой бригады Армии Новороссии, точнее, в ее разведчасти, в которой мой друг командует ротой беспилотников.
Армия Новороссии сейчас сильно отличается от летней «солянки», когда на защите Донбасса стояла поистине героическая славянская бригада и некоторые бывшие протеже режима, плохие в бою, хорошие в отжиме машин у населения. Пребывающие в Донбасс российские добровольцы приносят в регион свой профессионализм и дисциплину.
При построении роты отставной российский военный сказал солдатам: «Те, кто не будут успевать по физике и дисциплине, — в сомалийскую армию». «Сомалийская армия» — термин, используемый бывшими российскими офицерами для обозначения большинства местных отрядов и батальонов, находящихся под контролем местных полевых командиров (мотороловцы, «Сомали», «Восток», «Оплот», ГБР и пр.), любимых объектов пиара российских медиа.
Другой термин — «кошмарщики». «Сомалийская армия» сделала свое дело, так как многие из них действительно защитили Донбасс в трудный момент (и медийно раскрутили ополчение), но теперь пришло время более организованной войны, в которой у «сомалийцев» есть две альтернативы — влиться в более дисциплинированные и профессиональные части или отойти в сторону.
Отдельный разговор про добровольцев из России только в трех отдельно взятых разведротах (Кострома, Новокузнецк, Казань, Владикавказ, Калининград, Москва, Ростов), каждый из них приехал помочь, как только сумел выбраться. Бывшие гэрэушники, кадровые офицеры, спецназовцы, просто военные и милиционеры.
Все вместе они делают из группы вооруженных людей подобие боеспособной армии, способной сдержать намного превосходящие силы «укропов», американских советников в их армии и прочих американских наемников в Мариуполе (это не «ватная» пропаганда, а данные разведки первой бригады).
Тема борьбы с врагом — это одна проблема, другая — борьба с врагом внутренним. Речь о коррупции донецких военных верхов, разворовывающих оружие, поступающее через разные каналы, — от соляры до «Уралов».
На обратном пути до Ростова меня вез еще один герой славянской бригады. К нему жена приехала в гости. Она находится на оккупированной Украиной территории Донбасса, он воюет за ополченцев и состоит в списках СБУ, дочка живет в Крыму. Жена в машине рассказывает про то, как себя ведут оккупанты. Как каждый день им звонят стукачи и закладывают тех, кто сотрудничал с «сепаратистами». Тех людей потом увозят в Харьков. Про фильтрационные лагеря в Красном Лимане я слышал еще от итальянского журналиста, который вместе со Стрелковым выходил из Славянска, но теперь услышал лично.
***
По возвращении домой я вижу каждый раз похожие сны. Мне снятся разрушенные минометными обстрелами села, мне снятся лица, ставших родными, вижу людей, местных и россиян, лучших русских людей.
По ком в Донбассе звонит колокол?
Звонит ли он только по местным, чьи дома снесли, чьи заводы разрушили и чьи семьи запытали в подвалах СБУ? Колокол звонит по всем нам. По тем, кто считает потери собственного кармана от падения рубля. По тем, кто думает, что мир возможен с врагом, стоящим с артиллерией в пригородах осажденного Донецка и запугивающим население. По тем, кто надеется, что этих русских людей еще можно, мирно договорившись с Западом, отдать под федерализацию в киевские руки.
И по тем, кто пытается претворить эти стратегии.
Правда в том, что донбасский колокол звонит по всем нам, русским людям. И нельзя больше предавать своих оккупированных и осажденных братьев.
