«Левиафан» Звягинцева получил «Золотой глобус» и, скорее всего, получит «Оскар» в той же номинации — «За лучший иностранный фильм». Режиссер и продюсер настаивают на том, что они снимали общечеловеческую историю, которая знакома и понятна любому из жителей пяти континентов. Какая разница, что действие происходит именно в России, подумаешь? Тем более что изначальным импульсом для идеи фильма послужила история, случившаяся в Штатах. Всё это твердят из раза в раз создатели фильма, как будто хотят заранее отвести от себя подозрения в том, что они снимали кино про сугубо русские ужасы в расчете на русофобские фестивальные аплодисменты — не исключено даже, что в самоощущении это так и есть.
Тем не менее нужно признать, что фильм у них получился, как бы сказал Ленин, очень нужный и своевременный. Именно в тот момент, когда всему миру вешают на уши лапшу про ужасного русского медведя, который опять, как и в 1945-м, по словам украинского премьера, угрожает свободе всех добрых людей, появляется фильм, в котором все возможные ужасы по случайному стечению обстоятельств происходят именно в России. Так получилось, что субъективно снимали библейскую притчу, а объективно — сняли кино про «рашку»; как говорится, в умелых руках всё что хочешь балалайка.
Впрочем, всё это, конечно, дело десятое, главный вопрос — как кино-то? Ну как, как. Как всегда у Звягинцева. Формально красивое, технично снятое, смонтированное и озвученное, кадры выше всяких похвал, иногда даже немного слишком великолепные, с угрюмой и почти убедительной игрой прекрасно подобранных артистов, со вкусом найденной натурой и ветхим домом, в котором живет суровый русский мужик.
При этом кино насквозь фальшивое, ложно многозначительное, с удивительными вампуками в сюжете и прямолинейное, как удар молотком по голове. Начиная с «Возвращения», Звягинцев неизменно берет зрителя за грудки и глушит по затылку какой-нибудь тяжеленной метафорой, обязательно говорящей о Боге, причем для верности несколько раз подряд, как несколько раз в «Левиафане» повторяются слово в слово одни и те же диалоги.
Фильмы Звягинцева склеены из готовых деталей, как какой-нибудь пластмассовый самолетик. Это всегда так, и «Левиафан» не исключение. Если чиновник, то обязательно продажный кровопийца, если большой священник, то обязательно лицемер, а если маленький — то непременно «духовный». Водку тут пьют стаканами и из горла, в машине слушают «Владимирский централ», иконки на торпеде соседствуют с голыми красотками, а на месте несправедливо отнятого у главного героя уютного дома ставят роскошный храм. Ах, да. Пока герой пьет водку из горла, по телевизору показывают новости про «Пусси Райот», а в финальной проповеди местный злодей-архиерей клеймит пляски в храме.
Впрочем, живая жизнь и здравый смысл находят способ отомстить за себя самым неожиданным образом. Ибо «Левиафан» был задуман как фильм о драме Иова, а получился фильмом про то, что бабы дуры и всё зло от баб. Ведь если главная героиня не соблазнила бы лучшего друга своего мужа, то «ничего бы не было»: ей бы не пришлось потом бросаться со скалы в море, а на главного героя не повесили бы ее убийство. При этом роковой шаг героини не оправдывается никак — она просто поднимается в номер к московскому гостю, а почему вдруг, так и остается неясным. Как будто и в самом деле уж такое баба существо, что просто не может не наставить мужу рогов при первом же удобном случае. При всей прогрессивности и режиссера, и его поклонников мне всегда казалось, что в действительности «философия» Звягинцева по-средневековому, в худшем смысле этого слова, мракобесна.
«Левиафан» плох, разумеется, не потому, что он про русские ужасы. Искусство всегда занимается критикой действительности. Социальной действительности в том числе. Можно до бесконечности перечислять американские, европейские, японские фильмы про то, как ужасна жизнь и там, и тут. Фильм плох просто потому, что его автор — режиссер от ума, а не от таланта. Многие комментаторы вспоминают в связи с «Левиафаном» балабановский «Груз-200», ужас в котором, уж конечно, куда более ужасен, но который при этом придуман талантливо. Высказывание кино «Груз-200» действительно поднимается до общечеловеческого, экзистенциального уровня. Я бы добавил, что, так мне почему-то кажется, вздумай американцы награждать «Груз-200» как лучший иностранный фильм, его автор послал бы награждающих куда подальше.
