Детский вопрос
Специалистам, занимающимся устройством сирот в семьи, возможно, скоро придется пройти дополнительную профессиональную подготовку. Идея разработать единую систему обучения кадров для подобных организаций прозвучала в ходе приема граждан, проводимого партией «Единая Россия». Эксперты и законотворцы задумку тут же поддержали.
Несколько месяцев назад на «горячую линию» Общественной палаты РФ поступил необычный звонок. 12-летняя школьница из Читы пожаловалась в трубку: «Я хочу к маме, а меня не пускают». Разбираться, кто и почему ее не пускает в родную семью, вместе с юристами отправились Юлия Зимова, член Общественной палаты, председатель правления межрегиональной общественной организации «Наши дети». История затянулась на полгода...
Хочу к маме!
«Органы опеки и попечительства города ведут себя просто странно, — призналась в беседе с «Известиями» Юлия Зимова. — Маму девочки когда-то лишили родительских прав, но сейчас она ведет нормальный образ жизни, устроилась на работу и хочет забрать свою дочь из детского дома. А ей ее не отдают. И аргументы приводят в том числе и такие, которые у нормального человека в голове не укладываются. Например, что у мамы девочки есть лишь комната в общежитии и нельзя допустить, чтобы ребенок рос в таких жилищных условиях. Но это же нелогично — ребенку не может быть лучше в детдоме, чем с родной мамой, даже в том случае, если жилищные условия у мамы не самые блестящие. Второй аргумент: «Мама работает посудомойкой, как же так?» Но это тоже дико. Какая вообще разница, кем она работает — посудомойкой, уборщицей или официанткой? Любой адекватный человек понимает: ничего постыдного в этих работах нет. Наоборот. Она трудится на двух работах, откладывает деньги, чтобы было на что содержать дочь».
По словам эксперта, на последнем судебном процессе по этому делу положительную характеристику женщине дали с места ее работы. С тем, что ребенка нужно отдать в семью, согласился прокурор. Поддержал эту идею и директор детского дома. Категорически против были сотрудники местных органов опеки. «В итоге нам пришлось обращаться к заместителю губернатора края, выходить на региональное правительство, — продолжает Юлия Зимова. — Они даже не знали, что в их регионе творится такой беспредел. И теперь возьмут это дело на особый контроль».
Юлия Зимова признается: «причесывать» под одну гребенку сотрудников всех органов опеки, конечно, нельзя. Но даже в благополучной и шагающей в ногу со временем Москве пока что их компетентность разительно различается. Многие из них не понимают главного — усилия необходимо направлять на то, чтобы дети жили в семьях, а не в детдомах. «Наша организация помимо прочего занимается составлением базы данных тех родителей, которые хотели бы взять под опеку ребенка. И эту базу мы предлагаем органам опеки и попечительства, — говорит эксперт. — Так в некоторых районах эти новые для них контакты отрывают, что называется, с руками и ногами. Без них ведь сотрудникам, занимающимся устройством детей в семьи, при появлении нового ребенка приходится обращаться с предложением взять его к себе к тем приемным родителям, которые уже стоят у них на учете и уже воспитывают приемных детей. В результате такие приемные семьи нередко получаются очень большими. А здесь им предлагают готовую новую базу. Но в некоторых районах наши предложения вызывают искреннее недоумение. «А зачем нам эти контакты? — спрашивают меня. — Если что, мы всегда можем отправить ребенка в детский дом».
Экзамен для профи
Разговоры о том, что с квалификацией сотрудников органов опеки — а их в стране порядка 10 тыс. человек — давно пора что-то делать, идут в стране не первый год. В конце 2013 года работников этой сферы даже предупредили: в ближайшем будущем всем, кто в подобных службах отвечает за работу с детьми-сиротами, придется пройти переаттестацию. А Министерство труда и соцзащиты занялось разработкой для них профессиональных стандартов.
Вышедший из-под пера чиновников документ подробно описывал должностные обязанности, необходимые умения, а также требования к образованию в зависимости от конкретной специализации работника. Например, специалист органов опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних должен иметь двухлетний опыт работы в социальной сфере с детьми, уметь анализировать законодательство и разрешать конфликты, знать региональное, федеральное и международное законодательство в области защиты прав несовершеннолетних. Кроме того, он должен «видеть признаки жестокого отношения к ребенку и вовлечения его в преступную деятельность; обладать познаниями в педагогике, медицине, праве и экономике».
Предполагалось, что вновь пришедшие сотрудники, претендующие на подобные должности, будут обязаны сдать профессиональный экзамен, чтобы подтвердить, что они владеют всеми необходимыми навыками. Действующим же работникам органов опеки придется пройти профессиональную переподготовку, по итогам которой сдать экзамен.
Протеста у работников самих органов опеки эта идея не вызвала. «Сегодня сложилась парадоксальная ситуация, — призналась в разговоре с «Известиями» сотрудница одного из подмосковных отделов опеки и попечительства. — Отобрали ребенка из семьи — виноваты органы опеки, так как неправомерно вмешались в дела семьи; не успели отобрать и ребенок пережил насилие — виноваты органы опеки, потому что не отследили ситуацию. Получается, что мы виноваты в любом случае. Наверное, было бы справедливо ввести четкие стандарты, по которым можно было бы оценить нашу работу».
Тем не менее до повсеместного воплощения этой задумки в жизнь дело пока так и не дошло. «Профстандарты готовы. Сейчас идет разработка новых должностных инструкций для сотрудников органов опеки, — рассказала Татьяна Лукьянова, ведущий специалист по охране прав детства отдела образования Белокалитвинского района Ростовской области. — Но переаттестацию в отделах опеки и попечительства пока что не проходили. Не введен еще и специальный экзамен для тех, кто претендует на эту должность. В нашем районе претенденты на открывшиеся вакансии просто проходят несколько собеседований как в самих отделах, так и в муниципальных управлениях образования или социальной защиты и развития».
Победные цифры
Общая статистика по устройству сирот в семьи на первый взгляд кажется отрадной. Так, вице-премьер Ольга Голодец недавно отметила: впервые за новейшую историю страны удалось снизить количество сирот, не устроенных в приемные семьи, до знаковой отметки в 100 тыс. человек. По данным вице-премьера, этим летом в государственном банке данных находилось 99,944 тыс. детей, живущих в детдомах. «Напомню, в 2013 году в списках сирот было 118 тыс. детей», — рассказала Ольга Голодец.
Чиновница отметила, что в России в прошлом году был принят целый комплекс мер, призванных усилить работу по семейному устройству детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Эта работа проводится по указу президента Владимира Путина, который призвал субъекты Федерации к 2018 году сократить количество детей-сирот в два раза.
При этом, как поясняют эксперты, основная проблема здесь — это устройство в семьи сирот-подростков. По словам министра образования и науки РФ Дмитрия Ливанова, 70% сирот, находящихся на учете, — это дети старше 12 лет. А значит, нужны специальные меры, которые стимулировали бы потенциальных родителей обращать внимание именно на эту категорию. А также требуется высокая компетенция тех сотрудников, которые занимаются поиском для этих детей новых родителей.
Глава столичного департамента соцзащиты населения Владимир Петросян, в свою очередь, отметил еще одну печальную тенденцию: немалое число детей в нашей стране возвращаются из приемных семей обратно в интернаты. К примеру, только за прошлый год в детские дома столицы вернулись 150 усыновленных детей. По словам чиновника, «на протяжении нескольких лет остается стабильным возврат детей в организации». Также Владимир Петросян добавил, что органам социальной защиты населения нужно улучшить работу по сопровождению семей. С будущими родителями должны работать социальные психологи, педагоги. Но как оценить их компетентность?
«Когда бы имеем дело с учителем в школе, мы понимаем: он может быть специалистом более сильным или менее сильным, более опытным или менее опытным. Однако мы знаем — это человек с профильным высшим образованием, обладающий определенным объемом знаний и навыков, — констатировал Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве. — Когда мы имеем дело со специалистом в органах опеки и попечительства — мы не знаем о нем ничего. И очень сложно с ходу понять, какой подготовкой этот человек обладает». По словам эксперта, проблема современных служб по работе с детьми в том, что ни один вуз в стране целенаправленно не готовит для них специалистов. А общую систему подготовки необходимо внедрять не завтра, «а еще вчера».
«Пока этого не произошло, мы сталкиваемся еще с одной проблемой, — заметил Борис Альтшулер, председатель общественной организации «Право ребенка». — Несколько лет назад по всей стране открылись школы для приемных родителей. Пройти обучение в них обязан любой человек, решивший взять приемного ребенка в свою семью. Но кто должен вести занятия на этих курсах? Если в органах опеки и попечительства не всегда работают квалифицированные специалисты, то как они могут чему-то дельному научить других?»
При этом, по мнению эксперта, создать единую систему подготовки для кадров, занимающихся устройством детей в семьи, будет не так уж сложно. «Главное, чтобы к делу подключилось Министерство образования. Под руководством ведомства можно будет подготовить для специалистов этих служб специальные методические пособия, составить программу занятий и перечень тех дисциплин, которые им необходимо освоить», — пояснил Борис Альтшулер.
