Когда-то Индия была самым большим другом СССР за пределами социалистического лагеря.
Джавахарлал Неру ездил в Москву, а Никита Сергеевич Хрущев — в Дели. Именно Хрущев, выступая на митинге в Бангалоре, произнес ставшую знаменитой фразу «Хинди-руси бхай-бхай» («Индийцы и русские — братья»). Специалисты знают, что слово «бхай» пришло в язык хинди из санскрита, где читалось как «братр». Таким образом, тезис о братском отношении друг к другу двух великих народов получал подтверждение даже с точки зрения лингвистики.
СССР помогал Индии изо всех сил. Предоставлял займы для строительства заводов, шахт и промышленных предприятий. Советские геологи открывали в Индии месторождения газа и нефти, советские инженеры строили нефтеперерабатывающие заводы и прокладывали трубопроводы. С середины 1960-х годов на фоне ухудшающихся отношений с Китаем Москва стала активно вооружать Индию, поставляя ей истребители и танки. Во время печально известного «индо-пакистанского инцидента» Кремль успешно сыграл роль главного посредника и миротворца, организовав встречу президента Пакистана и премьера Индии в Ташкенте.
А с приходом к власти в Индии Индиры Ганди отношения между СССР и Индией достигли и вовсе небывалых высот. Был подписан Договор о мире, дружбе и сотрудничестве, подготавливавшийся в строжайшей тайне: с каждой из сторон о переговорах знало не больше шести человек, включая премьер-министра и министра иностранных дел. Делалось это прежде всего для того, чтобы предотвратить возможные попытки американской и британской агентуры сорвать подписание договора.
На протяжении пятнадцати лет влияние Москвы по ту сторону Гималаев было огромным: достаточно сказать, что в Индии действовало более 1,5 тыс. обществ индийско-советской дружбы. Для сравнения: обществ дружбы Индия–США было всего два. По данным «архива Митрохина» (архивариуса КГБ, сумевшего перевезти на Запад тысячи секретных документов советской разведки), СССР тратил десятки миллионов долларов на поддержку партии Индиры Ганди и финансирование индийских СМИ. Но, разумеется, дело было не только в деньгах: симпатия индийцев к «северным братьям» была искренней и неподдельной. И, конечно же, не могла не вызывать негодования у англосаксов, приложивших максимум усилий для того, чтобы между Москвой и Дели возникло охлаждение.
Их мечта сбылась в начале 1990-х годов, когда Россия, попавшая под власть либералов, стала стремительно терять накопленное СССР наследие. Индия перестала быть интересна российской властной верхушке, экономическое сотрудничество сворачивалось, а военно-техническое сотрудничество всё чаще буксовало из-за нехватки денег и развала российской оборонки. В результате индийские военные переориентировались на рынок западных оборонных технологий, а исполнение контрактов с Россией тянулось годами и даже десятилетиями, как это произошло с авианосцем «Адмирал Горшков». И хотя на долю Индии по-прежнему приходится около 30% российского оборонного экспорта, а не 50%, как иногда ошибочно пишут в СМИ, Россию на оружейном рынке Индии всё больше теснят США и европейские страны. В том числе Франция, собирающаяся продать индийским ВВС 126 истребителей четвертого поколения «Рафаль».
Однако было бы совершенно неправильно сводить все потери России от охлаждения отношений с Индией к потерянным оружейным контрактам. Индия в отличие от Китая не претендует на роль сверхдержавы, однако это, безусловно, крупнейшее региональное государство, союз с которым может значительно усилить позиции любой другой страны мира. Учитывая многолетние традиции индийско-советской дружбы, восстановить такой союз может оказаться не так уж и сложно. Особенно теперь, когда во главе Индии стоит глава националистической партии «Бхаратия джаната» Нарендра Моди.
В 2002 году Моди, возглавлявший правительство штата Гуджарат, был объявлен персоной нон грата в США в результате событий, вошедших в историю как «гуджаратская резня». Однако с тех пор, как у его партии появились серьезные шансы выиграть парламентские выборы, англосаксы сменили гнев на милость и принялись обхаживать Моди со всех сторон. Первой с ним встретилась посол США в Индии Нэнси Пауэлл, затем его пригласили выступить перед британскими парламентариями, а в сентябре этого года Моди посетил Вашингтон, где был обласкан Обамой. После этого совсем не кажется удивительным, что Моди вошел в число лидеров в рейтинге «Человек года» по версии журнала Time и стал номером один в голосовании читателей. Борьба за симпатии Моди идет нешуточная.
В этом контексте легко понять нарочито снисходительный тон западных СМИ, освещающих визит российского президента Владимира Путина в Дели. «Моди, скорее всего, усилит пророссийскую риторику, в особенности подчеркивая традиционную дружбу между двумя странами, одновременно добиваясь соглашений, например в сфере энергетики», — сквозь зубы признает эксперт Центра им. Вудро Вильсона Майкл Кугельмен. Конечно, заявление Моди о том, что «Россия является самым близким другом Индии и привилегированным стратегическим партнером», легко обозвать «риторикой». Гораздо сложнее объяснить, почему по итогам переговоров двух лидеров был подписан целый пакет документов, включая контракт на поставку оборудования для АЭС, документ о стратегическом видении укрепления сотрудничества в мирном использовании атомной энергии, договор об обучении индийских военнослужащих в учебных заведениях Минобороны РФ и многие другие. По словам Владимира Путина, речь идет о комплексном сотрудничестве по целому спектру направлений — от сферы коммуникаций до совместного освоения Арктики и космоса.
«Визит Путина... вряд ли способен ослабить впечатление, что его стране не хватает партнеров, достаточно щедрых для того, чтобы укрепить ее экономику», — пишут на страницах The Washington Post журналисты Энни Гоуэн и Майкл Бирнбаум. В этих словах вправе усомниться любой, кто представляет себе масштабы ресурсов стран, поддерживающих Россию в нынешней непростой ситуации, — Китая, Индии, Турции.
Впрочем, сегодняшние западные СМИ нужно уметь читать между строк. Признавать какие-либо дипломатические или политические победы и достижения России и лично Путина им нельзя ни в коем случае. Это можно делать лишь задним числом, если сравнение с днем сегодняшним выходит не в пользу нашей страны. Любые, даже самые незначительные неудачи следует раздувать до эпических масштабов. Но если деваться некуда и налицо явные победы Путина — как в случае с нынешним визитом в Дели — нужно делать упор на том, что они принесут выгоду не России, а ее партнерам. Поэтому англосаксонская пресса сейчас занята перечислением тех преимуществ, которые от стратегического партнерства с Москвой получит Дели. Тут и дешевая нефть (от «Роснефти»), и прямой доступ к российским алмазным месторождениям, и выгодные оружейные контракты. Однако не стоит забывать, что и советско-индийская дружба тоже была экономически выгодна прежде всего Индии.
Москва же от союза с Дели выигрывает в геополитической сфере, возвращаясь на ту территорию, где она уверенно чувствовала себя на протяжении четырех послевоенных десятилетий. Повышается и вероятность воплощения в жизнь концепции стратегического треугольника Москва–Дели–Пекин, выдвинутой Евгением Примаковым еще в 1998 году. Эту концепцию в свое время считал своим долгом высмеять и лягнуть каждый уважающий себя либерал — не потому ли, что ее реализация означает крах англосаксонской гегемонии в мире? Впрочем, в мире конца 1990-х — с прочным экономическим союзом США и КНР («Чимерики») и слабой Россией — такой треугольник действительно казался фантастикой.
Ныне ситуация изменилась. Благодаря усилиям Хиллари Клинтон по «сдерживанию Китая» «Чимерика» ушла в прошлое, в России либералы уже не так всесильны, а идеология правящей индийской партии и ее лидера куда ближе к консерватизму Владимира Путина, нежели к западному ультралиберализму. Сближение России со своим старым другом Индией — еще один шаг в направлении стратегического треугольника Москва–Дели–Пекин.
