Никогда еще послание президента России Федеральному собранию не оглашалось в столь критической ситуации. Национальная валюта окончательно вышла из повиновения регулятора и в своем падении творила что хотела под крайне жалкие комментарии денежных властей. Очевидно было, что поведение рубля понятно им в той же степени, то есть ни в какой, как и человеку с улицы. Хозяйственный кризис стал очевиден для всех.
Можно, конечно, было бы заметить, что к хозяйственным потрясениям нам не привыкать — в 1990-е годы бывало и не такое. Но, во-первых, из относительного экономического благополучия низвергаться в уже подзабытый хаос всегда больнее. Во-вторых — и в этом главное отличие от 1990-х — ныне кампанию приходится вести на два фронта. Внутри страны — полноценный экономический кризис, вовне — если пока еще не нашествие, то санкции двунадесяти языков (вар.: четырнадцати держав). Такого двойного давления не было давно. Тем более — повторимся — на страну, уже несколько заплывшую жирком и к нашествию двунадесяти языков не слишком готовую. Мобилизационные меры приходится проводить на ходу и с колес.
Поэтому впервые в тексте президентского послания прозвучало упоминание «тяжких поражений 1941 и 1942 годов». Применительно к текущему положению дел это звучит как набат.
Но то, что время на дворе тяжкое, означает, что правитель обращается ко всем и каждому примерно с теми словами, какие Нельсон приказал передать своему флоту с флагманского корабля 21 октября 1805 года при Трафальгаре: «Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг». Флаговая сигнализация способствовала краткости, речь перед собранием может быть более пространной — «Впереди время сложное, напряженное, и многое зависит от каждого из нас на своем рабочем месте». От «воли, поступков и великодушия» граждан. Смысл вполне трафальгарский.
Что и соответствует моменту: Англия осенью 1805 года находилась в положении не лучшем, чем Россия в начале зимы 2014 года.
Но если о рядовых гражданах не было сказано ни единого худого слова — скорее наоборот, то граждане высокопоставленные — если они вообще способны слушать — могли бы услышать в президентских речах леденящий холод, выраженный в фразе «Все всё уже понимают, что надо делать, надо только начать это делать». Читай — не делают то, что делать должно. Не исполняют свой долг.
Была даже и конкретизация: «Я прошу Банк России и правительство провести жесткие, скоординированные действия, чтобы отбить охоту у так называемых спекулянтов играть на колебаниях курса российской валюты. И что хотел бы в этой связи сказать? Власти знают, кто эти спекулянты, и инструменты влияния на них есть, пришло время воспользоваться этими инструментами».
Более чем прозрачный намек на то, что и так хорошо известно. Играют против рубля не таинственные силы рынка, а вполне известные руководству ЦБ и правительству банки, которые можно перечесть по пальцам одной, много — двух рук. То, что денежные власти еще позавчера могли бы убедительно объяснить, что делать этого не надо, в случае необходимости подкрепив эти объяснения доходчивыми аргументами, и говорилось, и писалось неоднократно.
Но вместо устрашающего змеиного шипения, которое хорошо доходит до банкиров — они люди вообще понятливые, раздавались только пустые речи из учебника «Экономикс».
Что уже несколько напоминает старинную солдатскую песню о войне 1812 года про Наполеона, который «Захотел всем светом он владать, // Александру, страх Царю задать», а также про руководителей ЦБ и правительства — «Господа-то, все наши дворяне, // Они перепугалися, не знают как и быть. // Перепугались, да все разбежались, // Ой, да в Москве нету, братцы, никого». Исключение составлял, по мнению нижних чинов, лишь генерал-фельдмаршал Кутузов — «Как один-то, один не испугался — // Вот Кутузов, всем нам командир». В.В. Путин тоже не испугался, и в ходе произнесения им речи курсы на бирже начали расти. Очевидно, бирже нравится, когда хоть кто-то являет волю и твердость.
Сейчас, когда мужик сердитый, то есть Б. Обама, разгневался на Россию, спасти ее может только то, что спасало в былые времена — «Россия ожидает, что каждый исполнит свой долг».
Про то и послание.