Сейчас в России, как в любой семье, столкнувшейся с внезапным сокращением доходов или с непредвиденными тратами, настала пора инвентаризации. Скребем по сусекам, достаем заначки, думаем, в чем бы ужаться, ищем приработки. А поскольку друзья, по русской поговорке, всегда ценились дороже денег, то имеет смысл провести и перепись друзей: на кого и в чем мы можем рассчитывать?
Мы стали прислушиваться к вестям с мировых саммитов, вчитываться в отчеты о переговорах: кто с кем встретился или не встретился, кто как на кого посмотрел, какие соглашения подписаны, какие сделки готовятся.
Смотрите, что произошло только за последнее время.
Братская Сербия повела себя достойно, выдержала давление ЕС и не ввела против нас санкции. Не менее братская некогда Черногория, напротив, склоняется в сторону наших противников. Германия, с которой мы долго играли в дружбу, воротит нос и провозглашает вражду на десятилетие, а Турция, напротив, настроена сотрудничать, в том числе и в российском Крыму.
Когда заходит разговор о союзниках России, часто вспоминают радикальный афоризм Александра III о том, что у России два союзника — армия и флот. По иронии судьбы, именно этот император втянул страну в военный союз, который позже стал роковым для его династии.
Иначе говоря, союзники могут создавать не только преимущества, но и риски. Тем не менее недостаток союзников у России — один из основных аргументов противников «крымского» курса. Посмотрите, говорят они, весь цивилизованный мир против нас — а с кем мы остались?
Формально нельзя сказать, что у России нет союзников. Есть пять стран, которые вместе с нами входят в ОДКБ.
Но ни одна из них не признала ни наш Крым, ни Абхазию с Южной Осетией.
При этом от лидера одной из этих стран, Александра Лукашенко, постоянно доносятся дерзкие претензии в адрес России, неизменно сопровождаемые оговорками о том, что «Россия — наш брат».
Нельзя не заметить, что для большинства бывших советских республик характерно не притяжение к России, а отталкивание от нее.
Куда как солиднее выглядят американцы, под чьи знамена, стоит им кликнуть боевой клич, тут же собирается более или менее многочисленная коалиция «за всё хорошее и против всего плохого».
Думаю, не стоит им завидовать и тем более брать с них пример, ведь, по сути, союзники нужны США для группового изнасилования слабых стран в обход ООН. «Сначала маленьких пошлем», как писал М.Ю. Лермонтов в одной из своих юнкерских поэм. СССР в 1968 году поступил точно так же в Чехословакии, для солидности и массовости пристегнув к своей армии войска других стран Варшавского договора.
России нужны союзники не для войны, а для мира, прежде всего для развития экономики. При этом вариант «давайте всё сдадим, всё вернем назад и за счет этого помиримся с Европой» нас уже не устроит.
Во-первых, зачем нам такие друзья, которые категорически противятся воссоединению, в той или иной форме разорванных частей единой некогда российской цивилизации? Мы и в жизни-то не очень жалуем приятелей, пытающихся поссорить нас с родственниками.
Во-вторых, возможны ли серьезные партнерские отношения со странами, несамостоятельность которых, как у Франции в случае с «Мистралями», доходит до забвения элементарной коммерческой порядочности? Тем более что для этого вообще-то не требуется никаких дружеских чувств.
В-третьих, Европа, успешно преодолев внутренний — прежде всего франко-германский — антагонизм, не смогла сделать следующий шаг и отказаться от многовекового предубеждения против русских. Совершенно непонятно, чем мы теперь можем это исправить: исчезнуть, перестать быть русскими — для нас не вариант.
России вовсе не обязательно дружить с ЕС (и тем более потакать капризам ЕС), чтобы в культурном смысле оставаться европейской страной. Более того, Россия может играть роль Европы — того, что у нас называют «цивилизованный мир», — для ряда других стран, да и была в свое время источником европейской просвещенности для азиатской части своей империи.
Азиатский поворот России совершается сейчас не от плохой жизни и не от безысходности. Просто рамки мира расширились, и отношения с отдаленной западной окраиной евразийского материка, треть которого занимает наша страна, уже не столь важны, как раньше. Сердце мира бьется сегодня в Азии, и если бы Петр Великий сейчас жил и стоял у государственного руля, то он бы взялся рубить окно на Восток.
Напротив, идеи «европейской интеграции» становятся признаком провинциальной узости мышления. Характерен пример Молдавии, наиболее активная часть населения которой голосует ногами за Россию, а их менее мобильные сограждане, оставшиеся на родине, поддерживают на выборах коалицию проевропейских партий.
Как союзник Россия сегодня объективно более привлекательна, чем в свое время Советский Союз. СССР требовал присягать своей генеральной линии, Россия же в принципе внеидеологична и открыта для всех, кто заинтересован в самостоятельном развитии, свободном от диктата США.
Собственно, США, эмиссары которых теперь колесят по миру и уговаривают каждую, даже самую малую страну не дружить с этими русскими, стали прекрасным фильтром, выполняющим за нас работу по отсеиванию ненадежных партнеров.
Другое дело, что поворот к Азии, в целом к развивающимся экономикам бывшего «третьего мира» не имел бы особого смысла, если бы мы просто сменили покупателей нашего сырья, если бы дело ограничилось тем, что на нашей бензоколонке стали заправляться KIA вместо Mercedes. В этот поворот мы обязаны вписаться в роли интеллектуальных и культурных лидеров, а это потребует коренной ревизии наших национальных приоритетов.
