На днях, 18 ноября, в Вене продолжились переговоры между Ираном и шестеркой международных посредников (пять членов Совета Безопасности ООН плюс Германия) по урегулированию вопросов, связанных с иранской ядерной программой (ИЯП).
Чуть раньше, 9–11 ноября, переговоры по ядерной программе Ирана прошли в Маскате — столице Омана, который поддерживает дружественные отношения и с другими арабскими странами региона, и с Исламской Республикой, и с державами Запада. Это делает скромный султанат прекрасной площадкой для дипломатического взаимодействия Тегерана с противниками его курса.
Сначала там состоялись консультации между Ираном, США и ЕС, затем — однодневный раунд переговоров главы МИД ИРИ Мухаммеда Джавада Зарифа и политических директоров (замминистров иностранных дел) стран «шестерки», а также спецпредставителя ЕС Кэтрин Эштон.
24 ноября в соответствии с имеющимися договоренностями консультации должны завершиться. К этому времени ожидается заключение всеобъемлющего соглашения по ИЯП. Часть дипломатов оценивает готовность данного документа на уровне 95% и надеется, что в Вене работа над ним успешно закончится.
Министр иностранных дел Германии Франк Вальтер Штайнмайер заявил: «Переговоры приблизились к тому моменту, когда я с оптимизмом могу сказать, что их исход уже близок. Мы никогда не были ближе к соглашению, чем сейчас». Обнадеживающие оценки дает и российский МИД, в частности, сам Сергей Лавров. Даже главный до недавнего времени американский переговорщик с Ираном по ИЯП Венди Шерман говорила о «впечатляющем прогрессе по вопросам, которые первоначально казались неразрешимыми».
Тем не менее на днях министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус посетовал, что ключевые проблемы иранской ядерной программы пока не решены. Замглавы МИД РФ Сергей Рябков тоже отметил, что компромисс по некоторым важным вопросам предстоящих переговоров отсутствует.
В настоящее время основные разногласия касаются количества центрифуг по обогащению урана, которые может иметь Исламская Республика, порядка снятия санкций, наложенных на Тегеран США, ЕС и СБ ООН, а также реконфигурации тяжеловодного реактора в городе Араке и других чувствительных сторон ИЯП. Иранское информагентство «Мехр» отмечает, что ИРИ требует сохранить 9,4 тыс. центрифуг, тогда как США готовы согласиться только на 5–6 тыс.
При этом госсекретарь США Керри заявил, что Штаты отклонили предложение Ирана участвовать в борьбе с «Исламским государством» в обмен на уступки по ядерному вопросу, а вице-президент Джозеф Байден, выступая на Генеральной ассамблее еврейских федераций Северной Америки, отметил, что «плохое соглашение» с Исламской Республикой Вашингтон не подпишет.
Глава британского МИДа Филип Хаммонд после переговоров с Джоном Керри повторил заявление Байдена о «плохом соглашении» чуть ли не слово в слово. Поэтому уверенно прогнозировать, что подготовка всеобъемлющего документа по иранскому ядерному досье будет завершена менее чем через неделю, что за этот срок вопрос будет решен окончательно и его положат на полку, увы, нельзя.
Но даже если соглашение не будет подписано 24 ноября, то после этой сакраментальной даты переговоры, скорее всего, продолжатся. Негативный сценарий — выход из переговорного процесса — не исключается. Но такой вариант развития ситуации в Вене не слишком вероятен.
Частью решения ядерной проблемы Ирана может стать договоренность России и ИРИ о сотрудничестве в сфере атомной энергетики, заключенная 11 ноября. Она стала итогом почти двухлетних переговоров между Москвой и Тегераном. В 1990-е сотрудничество с Ираном фактически спасло российскую атомную промышленность от гибели. Контракт на сооружение Бушерской АЭС загрузил ее заказами, позволил сохранить технологии, обогатил сложным и уникальным опытом. Благодаря соглашению от 11 ноября она получает огромный рынок в ИРИ и становится на этом рынке монополистом.
В начале года представители французских и южнокорейских компаний в области ядерной энергетики зондировали иранскую почву на предмет получения заказов. Но ставка в столь чувствительной сфере на страны коллективного Запада является для Тегерана путем в никуда. Он не заказывал «Мистралей», однако строительство АЭС в Бушере начинали фирмы из ФРГ, и после свержения шаха они свернули работы. Поэтому попытка создать атомную энергетику на основе западных технологий стала бы для Ирана актом государственного идиотизма. Руководство Исламской Республики, ее верховный лидер, рахбар, это хорошо понимает.
В возведении новых энергоблоков АЭС Тегеран может рассчитывать только на помощь России и в какой-то степени КНР. Таким образом, договор, подписанный главой «Росатома» Сергеем Кириенко и вице-президентом ИРИ Али Акбаром Салехи, реализует наиболее перспективный для Ирана вариант получить серьезную ядерную энергетику. Речь может идти о 10 ГВт атомных мощностей, в то время как в РФ их на сегодняшний день задействовано порядка 25 ГВт.
Стоимость сделки не раскрывается, но СМИ оценивают ее как крупнейшую на мировом атомном рынке. Только в первые 2 года платежи по «ядерному контракту» составят по основным протоколам около $2 млрд, причем финансирование будет идти за счет Исламской Республики. Руководитель издания Atominfo Александр Уваров считает соглашение очень удачным и утверждает, что столь выгодных финансовых условий «Росатом» не имеет больше нигде.
Весь проект, включая поставку оборудования и ядерного топлива, находится под гарантиями МАГАТЭ. Кроме того, в рамках заключенного соглашения Иран будет отправлять в Россию отработанное ядерное топливо для его дальнейшей утилизации. Таким образом, оно не будет использовано для выработки атомного оружия.
Казалось бы, Запад такие условия должны удовлетворять. Но США и Европа остались недовольны контрактом. По их мнению, он ставит под угрозу переговоры, направленные на ограничение ядерной программы Ирана. Москва же, основываясь на элементарной логике и здравом смысле, настаивает на том, что российско-иранское соглашение сделает ее более прозрачной и будет способствовать успеху встречи международной «шестерки» в Вене.
11 ноября редакция информационно-аналитического портала Iran.ru дала такую оценку договору. Российско-иранский контракт показывает, что во внешней политике наша страна может (и должна) не подстраиваться под мнение условного Запада и доморощенных квазилибералов, а действовать, исходя из собственных национально-государственных интересов.
Недавнее соглашение является решительным шагом от деклараций к реальному партнерству по линии Москва–Тегеран.
