В юридическом пособии В.Я. Альбрехта, по которому рок-музыканты в 1980-е годы готовились к общению со следователем, был диалог:
— Да, я подтверждаю подпись под требованием о запрещении пыток.
— При каких обстоятельствах вы подписали этот документ?
— Не помню.
— Почему же тогда вы подтверждаете подпись?
— Потому что документ не вызывает возражений. Я готов его подписать хоть сейчас.
Протест против закрытия больниц тоже не вызывает сомнений. Вне зависимости от привходящих обстоятельств (финансовых, политических и пр.) больницу закрывать нельзя. Если даже она обветшала, главврач проворовался, завотделением спился, ее надо перестроить, переоснастить, нарушителей клятвы Гиппократа выгнать (но именно за конкретную вину, а не скопом непонятно за что) — после чего открыть заново, чтобы лечить людей.
Никакой другой задачи у медицины быть не может. Как отмечал Аристотель, цель врачебного искусства — «доставление здоровья. Однако люди обращают все свои способности на наживу денег, будто это является целью».
Вот они, эти люди.
Леонид Печатников, заммэра Москвы по вопросам социального развития:
«Решение об увольнении сотрудников московских больниц принимают единолично главврачи этих больниц, исходя из экономического эффекта… Система создается таким образом, чтобы отличный специалист приносил больнице деньги».
Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы»:
«Это сценарий модернизации медицины в России… Егор Тимурович Гайдар поддержал бы эту реформу и проводил бы ее жестче, как он проводил другие реформы.
— Если народу сказать, что это гайдаровская реформа, он вообще всё разнесет!
— Пусть разносит! Народу всегда всё хуже. Люди недовольны медициной, но при этом ничего не дают трогать. Ну, умирайте так».
Не будем рассказывать сказки про бесплатное советское здравоохранение в кисельных берегах. Поначалу образцовое, оно, к сожалению, стало разваливаться еще в 1970-е. О глубоких предпосылках надо писать монографии, но непосредственная причина очевидна: на высокие цели не хватало средств. Даже при советских ценах на зарплату среднего медработника трудно было прокормить семью. Поэтому набирали по «лимиту», оформляли на полторы — две ставки (плюс еще полставки за санитарку) с соответствующим качеством работы.
Постепенно сползая под откос, «система» в 1990-е годы рухнула. Если кто не помнит, это тоже называлось «реформами» — в ассортименте от «бинты приносите с собой» (хирургия) до «когда убьёт, тогда и звоните» (психиатрия). При Путине произошла реанимация отрасли. И не из-за каких-то новых «реформ», более «эффективных», чем предыдущие, а просто потому, что дали денег.
Естественно, вокруг этих денег забеспокоились «реформаторы». Как бы население не избаловали избыточной помощью и «неоправданной госпитализацией».
Поскольку сам вице-мэр Л.М. Печатников не только «представитель так называемой либеральной интеллигенции», но и врач по профессии, многое в его рассуждениях о медицине разумно. Да, помощь в остром состоянии должна быть не абы какой, а специализированной, «уровень медобразования в стране ниже плинтуса», и в разделении «скорой» на собственно скорую и неотложку при поликлиниках (по советскому образцу) есть смысл.
Но временами уважаемый доктор проговаривается: «Из центральных больниц — глазная на Тверской, 19-я на улице Заморенова, 11-я на улице Двинцев, напротив Минаевского кладбища. Но никто же не сказал, что на улице Горького на месте глазной будет торговый центр или коммерческое жилье. На этом месте будет какой-то другой социальный объект».
А чем не угодила 11-я?
Оказывается, «в ней есть центр рассеянного склероза — прогрессивная история для своего времени, с неврологами высочайшей квалификации, стучавшими молоточками и ставившими диагноз дедовскими методами. Сейчас рассеянный склероз — диагноз скорее инструментальный, его ставят с помощью компьютерных томографов и аппаратов МРТ. Остается лечение, но препараты могут назначать и в поликлинике».
Скажите, каким образом из установки на специализированную помощь вытекает уничтожение старейшей в мире и как раз специализированной офтальмологической больницы? Сначала ее присоединяют к Боткинской (зачем? чтобы за каждой бумажкой ездить с Маяковки на Беговую? Это «оптимизация» такая?) Потом собираются вовсе закрыть.
Интересно, что за «другой социальный объект» будет на этом месте полезнее? Очередной Центр современного искусства? Как полюбуешься на «инсталляцию» из мусора, так сразу и катаракта рассосется?
А если 11-й больнице не хватает МРТ — купите. Денег нет, экономные вы наши? Давайте сэкономим не на рассеянном склерозе, а на чем-нибудь другом. Например, на «дизайне» от Артемия Лебедева.
Давненько мы не видели отраслевых митингов протеста (как 2 ноября в Москве у памятника Суворову), и надо быть действительно эффективным менеджером, чтобы провоцировать их в самом благополучном городе, где лишние деньги просто не знают, куда девать. «Реформаторы» могут утешаться тем, что основной медицинский профсоюз в столице как бы присутствует, но в событиях участия не принимает (это к вопросу, кто у нас неэффективный).
Что ж, найдутся (уже находятся) другие организаторы, например, движение «Вместе за достойную медицину», стихийно возникшее буквально у дверей закрытых медучреждений.
Конечно, любое большое собрание стараются использовать для саморекламы разные политические группировки, но основной контингент сегодняшнего митинга «Остановить развал медицины Москвы!» — совсем не те люди, которые манифестировали за «Пусси Райот».
«Реформы» по схеме «сэкономим на скорой помощи — закатаем под плитку парк Дубки» прицельно торпедируют народное единство, наметившееся весной.
