Коллективные встречи глав государств, мировые саммиты, подобно спортивным зрелищам, привлекают внимание самого широкого круга болельщиков и зевак. Происходившее в последние дни в китайской столице, конечно, несравнимо по масштабу с пекинской Олимпиадой, но вполне может быть названо спартакиадой народов АТР — Азиатско-Тихоокеанского региона.
Публике интереснее всего внешняя сторона события, и в этом смысле саммит АТЭС можно уподобить фигурному катанию — самому гламурному виду спорта: люди обращают внимание на то, в каких костюмах участники выходят на коварный лед саммита (каждый год главы государств специально для этого фотографируются в национальных костюмах принимающей страны, получивших полуофициальное название «глупых рубашек»), кто как на кого посмотрел, кто с кем рядом стоял, кто допустил оплошность в тройном тулупе дипломатического этикета.
Вот светская сенсация нынешнего саммита АТЭС: во время фейерверка российский президент накинул шаль на плечи супруги китайского лидера. Компетентные китайские товарищи тут же принялись не без успеха выпиливать видео из социальных сетей, а мировые СМИ, такие как CNN, бросились искать в произошедшем великий смысл: то ли Владимир Путин поддался женским чарам первой леди КНР, то ли хотел добавить человеческой теплоты в российско-китайские отношения. О том, что укрыть даму от холода, — естественная, непроизвольная реакция любого русского мужчины, комментаторы, конечно же, не догадываются.
Но Путин отправился за тридевять земель вовсе не для того, чтобы давать миру уроки русской галантности. Для России и саммит АТЭС, и следующий за ним саммит «большой двадцатки» в Австралии — это отдушина после тяжелого лета дипломатических схваток, это выход в совершенно иной международный контекст. По сравнению, скажем, с контекстом ОБСЕ или муторного «минского процесса» пребывание на саммите напоминает переключение с одного вида спорта на другой (например, с футбола на хоккей): иные команды, иной расклад.
Если в Европе мы имеем дело с полной гегемонией США, если там наши отношения в последнее время сводятся к формату «все против России», то на Востоке ситуация иная. Здесь влияние США уравновешивает дружественный нам Китай. Здесь играется своеобразный теннис в парном разряде: Китай и Россия против США и Японии. Здесь нет явно русофобских держав, таких как Латвия или Польша. Здесь мало кого волнует проблема Украины. Здесь разгорелся свой территориальный спор между Китаем и Японией, и потому первая встреча Си Цзиньпина и Синдзо Абэ прошла столь же настороженно, как в свое время первая встреча Путина и Порошенко.
На фоне осложнения отношений с большим желтым соседом японцы, ранее успевшие присоединиться к американским санкциям, вынуждены делать хотя бы символические шаги в сторону России, и свидание между российским президентом и японским премьером прошло теплее, чем можно было предположить, так что визит Путина в Токио, сгоряча отмененный японской стороной под давлением США, скорее всего, состоится в будущем году.
Встретился Путин и с премьер-министром Австралии Тони Эбботтом — тем самым, который сперва хотел не пустить российского президента на саммит G20 в Брисбене, а потом грозился «взять его за грудки» при встрече. Что ж, Эбботт оказался, как говорят у нас в Сети, «боксером по переписке»: в реальном мире он, хвала Всевышнему, не столь задирист.
Но важнейшая для нас встреча саммита — это встреча между Владимиром Путиным и главой Китая Си Цзиньпином. Было подписано 17 документов по экономическому сотрудничеству, главным из которых стало рамочное соглашение о поставках газа по «западному» маршруту. Это плохая новость и для Европы, и для США. Во-первых, новый маршрут обеспечивает альтернативный рынок для западносибирского газа, который сегодня идет в Европу, так что в одну прекрасную зиму старушке может и не хватить тепла. Во-вторых, приход российского газа в Азию обессмысливает многие из проектов СПГ, активно развиваемых американцами.
Что же Барак Обама? С Обамой Путин говорил только урывками, в кулуарах, на переменках. О чем можно было договориться? Только о том, чтобы поговорить еще раз — например, через несколько дней в Брисбене. Российский президент также успел похлопать американского коллегу по плечу — и это была уместная поддержка для Обамы, находящегося в нокдауне после провала своей партии на недавних выборах в конгресс.
Сразу же после этих выборов в российских экспертных кругах возникла идея «а давайте мы полюбим Обаму, раз уж его собственный народ разлюбил, быть может, он подобреет к России». Будучи реалистом, Владимир Путин вряд ли разделяет эти радужные надежды, но, возможно, его дозированное дружелюбие настроит американского президента хотя бы на прагматичный лад — большего ведь нам пока не нужно.
Прошедший саммит показывает всем паникерам внутри страны: мы не в изоляции, мы не стали страной-изгоем. Следует лишь изменить угол зрения, чтобы в этом убедиться. Более того, нынешнее восстание России против навязанных правил игры было бы невозможно, если бы до этого не наметилось необратимое изменение мирового расклада.
Но помнить нужно вот о чем. Россия сейчас похожа на человека, переживающего крушение семейной жизни: будущее он связывает с новой семьей, но все его вещи пока остаются в старой и перевезти их в один присест решительно невозможно.
Мы хотим дистанцироваться от сварливой Европы, но пока научились обходиться только без ее яблок и ее пармезана. Нас привечают в Азии, мы можем фантазировать об идиллической жизни с азиатскими тиграми, но в реальности у нас там пока ничего нет, даже нашего газа. Конечно, наш газ в Азию пойдет: это рядовая техническая и финансовая задача. Менее тривиально другое — создание культурного и цивилизационного интерфейса для общения с Азией и в целом с той частью мира, которая стоит вне американо-европейской парадигмы.
