Бывают и такие совпадения
Первый день сочинского «Валдая» произвел впечатление на публику выступлением замглавы АП РФ В.В. Володина на закрытом, но широко упоминаемом в прессе заседании клуба. В.В. Володин поразил общественность своей стариковской прямотой, заявив, по словам слышавших его речь, что тезис, который «наиболее четко отражает сегодняшнее состояние нашей страны и ее граждан, таков: пока есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». С соответствующими последствиями для президентских выборов 2018 года etc.
Некоторые усмотрели в такой прямоте беспрецедентное низкопоклонство, для замглавы АП РФ не вполне подобающее, хотя, если бы В.В. Володин с беспечностью Лепорелло сообщил собранию: «А будем живы — будут и другие», такое отношение к патрону тоже было бы не совсем политичным.
Дело, однако, в том, что кто-то всё равно должен был высказаться по данной деликатной теме, иначе дискуссия на дискуссионном клубе была бы явно неполной. Так все-таки не годится, когда феномен популярности В.В. Путина в русском обществе весьма высок, хотя хозяйственный кризис, западные санкции и рискованная внешняя политика, казалось бы, должны работать против рейтинга, и весьма сильно работать, попыток же объяснения такого противоречия не наблюдалось бы. Ибо стандартные объяснения, используемые либеральной общественностью, то есть всепромывающий телеящик и патриотический угар, далеко не так универсальны, как это представляется выдвигающим такие объяснения.
Насчет всепромывающего ящика можно вспомнить советское телевидение, вообще не имевшее конкуренции. Приходило ли кому-нибудь в голову по итогам просмотра программы «Время» сделать вывод «Нет Л.И. Брежнева — нет и СССР»? Я хотел бы видеть этого человека. Равно и братская помощь афганскому народу и чуть было не состоявшаяся (генерал Ярузельский упредил, сам введя военное положение) братская помощь народу польскому — они вызывали в обществе патриотический угар и готовность мириться с неизбежными экономическими тяготами? Все, кто жил в конце 1970-х — начале 1980-х, ответят, что ни в коей мере. Мрачных предчувствий — сколько угодно, но энтузиазма «Кабул наш!» — абсолютный ноль. Хотя среди высоколобой и креативной интеллигенции, хоть среди рабочих и крестьян, они же «ватники». Очевидно, феномену нынешней популярности лидера нужно искать другое, не столь простодушное объяснение.
Разгадке может способствовать предыстория дискуссии. Ее повивальной бабкой, то есть мужиком, был Н.В. Злобин, прежде московский научный коммунист, а ныне силою вещей — вашингтонский научный либерал. Николай Васильевич поинтересовался у замглавы АП РФ, какие внутриполитические последствия могут иметь западные санкции для нашей страны, каковой вопрос и побудил В.В. Володина к славословию: он отвечал, что те, кто рассчитывал, что санкции расколют Россию, деморализуют страну, глубоко ошиблись, и пояснил собранию, что западные политики не понимают сути России, ее основ и принципов, в отличие от россиян, которые в настоящее время воспринимают атаки на президента как атаки на свою страну и лично на себя.
Суть научного либерализма, ценности которого отстаивал на сочинском «Валдае» Н.В. Злобин, заключается в том, что западные державы имманентно дружелюбивы и дружба с ними (на их условиях, понятно) приносит всем великие и богатые милости в виде свободы и процветания. В то же время популярность правителей в народе всецело зависит как раз от свободы и процветания, причем сиюминутной — здесь и сейчас. Понятием долгосрочных национальных интересов третьих держав, побуждающих их подданных временно смириться с некоторыми ограничениями на процветание во избежание худшего, научный либерализм не оперирует.
Что порождает некоторую интеллектуальную нищету научного либерализма во время кризисов. Ибо кризисы, кроме всего прочего, могут порождать временное, но порой достаточно долгосрочное единение народа и правителя не на базисе свободы и процветания, но на базисе менее приятных вещей. Черчилль в 1940 году сообщал нации, что он не может предложить ей ничего, кроме крови, пота и слез. Это, вопреки учению научного либерализма, вызвало у нации не отторжение, сопровождающееся сокрушительным падением популярности лидера, но, напротив, безусловное приятие. Оно, в свою очередь, объяснялось не мазохической любовью к крови, поту и слезам, но пониманием, что мировой кризис зашел уже слишком далеко и в случае мира и имманентно дружелюбивым Третьим рейхом и на его условиях крови, пота и слез придется пролить гораздо больше.
Иногда, хотя и, не спорим, довольно редко, но бывает такое, когда свойственное дням мира отношение к власти, терпимой лишь постольку-поскольку, уступает более энтузиастическому. Это происходит при совпадении базовых интересов народа и правителя, ибо «для чего-то нужно, чтобы России не переломили хребет». Это нужно и В.В. Путину, и русскому народу, притом что далее их интересы могут сколь угодно далеко расходиться.
Может быть, простой и некнижный В.В. Володин изъяснял валдайским толковникам именно эту мысль, поясняя, что сейчас именно такой момент, когда «для чего-то нужно, чтобы России не переломили хребет».
