Гипотетические высказывания некоторых оппозиционных политиков о будущем Крыма стали триггером для бурных полемик. Показательно, впрочем, что самые яростные спорщики не имеют биографического отношения к полуострову — в лучшем случае когда-то вкратце бывали там.
Поэтому такие споры скорее напоминают столкновение имперских амбиций — какой «метрополии» должна принадлежать эта «колония»? Мнение самих крымчан как гражданского сообщества эту публику не слишком интересует.
Хотя именно жители Крыма еще в перестроечные времена продемонстрировали, что они обладают гражданским самосознанием, попытавшись взять судьбу региона в свои руки. 20 января 1991 года в Крымской области УССР состоялся первый в советской истории референдум, на котором был вынесен вопрос: «Вы за воссоздание Крымской Автономной Советской Социалистической республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора?». Положительный ответ на него дали более 90% крымчан, принявших участие в голосовании.
Однако тогдашнее руководство СССР в лице президента Горбачева результаты этого референдума не признало. Вероятно, неудачливый архитектор «нового Союзного договора» не желал портить отношения с Украиной, которую полагал одним из ключевых субъектов будущего Союза. В результате жители Крыма почувствовали себя обманутыми. Появились сомнения: чего же стоит этот «обновленный Союз», если гражданское волеизъявление в нем откровенно игнорируется?
Если бы Крым тогда признали самостоятельной союзной республикой, его история могла бы сложиться очень интересно. При распаде СССР он бы автоматически стал независимым государством и членом ООН — как и остальные бывшие союзные республики. Фактически воплотилась бы известная утопия Василия Аксенова.
Конечно, с Россией новое государство поддерживало бы союзнические отношения и проблем с базированием российского флота в Севастополе не было бы никаких. А учитывая длительное пребывание полуострова в составе Украины, именно Крым мог бы стать дипломатическим и культурным мостом, сближающим обе страны, — наподобие Страсбурга, который из франко-германского «яблока раздора» превратился в столицу европейской интеграции.
Но подписанты Беловежских соглашений были далеки от мыслей о таких параллелях. Разрушив территориальную целостность СССР, они принялись жестко отстаивать целостность его осколков. Ельцин начал чеченскую войну, а украинские президенты (сначала Кравчук, а затем Кучма) приступили к фактической ликвидации крымской автономии.
Формально Украина признавала Автономную Республику Крым. Но дьявол, как всегда, таился в деталях. На своем референдуме крымчане голосовали за статус равноправной союзной республики, а не автономии в составе другого субъекта Союза. Однако украинская Верховная рада трактовала результаты этого референдума в свою пользу: она согласилась со сменой статуса Крыма с «области» на «автономную республику», но строго «в составе Украинской ССР».
В 1992 году Верховный совет Крыма принял республиканскую Конституцию. Это фактически была конституция суверенного государства, связанного с Украиной договорными отношениями и добровольным делегированием некоторых полномочий. Интересно, что по уровню декларируемых свобод она была даже более либеральной, чем тогдашняя Конституция Украины, представлявшая собой несколько откорректированную версию Конституции УССР 1978 года.
Однако в 1995 году Верховная рада Украины отменила Конституцию Крыма и упразднила введенный ею пост республиканского президента. Тем самым автономия Крыма фактически ликвидировалось, республиканский статус становился лишь номинальным, по уровню полномочий мало чем отличавшимся от других областей унитарной и централизованной Украины.
О временах гражданского самоуправления и мечтах о суверенной республике Киев велел Крыму забыть. Помнившие их крымские политики уже тогда назвали эту государственную метаморфозу «оккупацией».
Резкое снижение политического статуса Крыма отразилось на его экономике. Фактически он превратился в депрессивную дотационную провинцию. С 1990-х годов многие российские, да и украинские отпускники, ранее ездившие в Крым, переключились на Турцию — более дешевую и качественную. В Крыму же большинство туристических объектов и уровень сервиса остались «советскими» в плохом смысле слова. В этом отсутствии современного развития, конечно, в первую очередь виновата сама крымская власть тех лет. Но она уже свободно не избиралась крымчанами, а только в этом случае несла бы полную ответственность.
Для Украины, с точки зрения PR-технологий, в те годы была уникальная возможность показать, что она — развитая европейская страна, которая ценит свое региональное многообразие. Если бы русские Крыма ощутили, что они живут лучше, чем русские в самой России, это вновь стало бы отсылкой к известному роману.
Но происходило ровно противоположное. В Киеве никто не задумывался о развитии и модернизации Крыма, о направлении туда серьезных инвестиций. В итоге Крым из всех черноморских регионов за последние 20 лет оказался едва ли не самым бедным. Даже Болгария, называвшаяся в советских анекдотах «16-й республикой СССР», за эти годы стремительно поднялась и сегодня стала популярным общеевропейским курортом.
Такая цивилизационная деградация Крыма в составе Украины естественным образом порождала у его жителей пророссийские настроения, вылившиеся в известные весенние события.
Утопия «Острова Крыма» странным образом воплотилась ныне в другом формате. В том, что нынешний Крым возглавляет человек по фамилии Аксенов, — явная улыбка истории. Многие крымчане и поныне воспринимают Россию как идеализированное продолжение СССР. Но все-таки СССР не тоталитарно-сталинской эпохи, а именно перестроечной, когда проводились свободные выборы и референдумы.
Именно в те годы были заложены современные основы крымского гражданского сознания, когда республиканское самоуправление воспринимается как жизненная необходимость. С унитарной Украиной эти основы не сочетались, но удастся ли их органично совместить с нынешним российским федерализмом? Заявления крымского политика Алексея Чалого о необходимости свободных, «нефильтрованных» выборов в этом отношении показательны.
В любом случае — те, кто рассуждает о каком-то «возврате» или «невозврате» Крыма, игнорируя позицию самих его жителей, демонстрируют тем самым типично имперский антидемократизм, какими бы они себя ни считали «демократами» и «антиимперцами».
