Ли Кэцян — глава правительства КНР и второй человек в Китае — за четыре месяца произнес две программных речи в совершенно разных аудиториях. Это речь в Чатэм-хаусе в Лондоне 18 июня и выступление 14 октября на форуме «Открытые инновации».
Аудитории вроде бы разные — Чатэм-хаус, или Королевский институт международных отношений, — это так называемый think tank, «фабрика мысли», готовящая вот уже почти 100 лет решения в области международных отношений для Британской империи, а молодой форум «Открытые инновации» только становится значимой для России площадкой обсуждения проблем инноваций и развития.
Политический характер этих выступлений, высокий статус слушателей и звучащие тезисы заставляют нас усматривать в лондонской и московской речах единое, общее предложение миру. Китай хочет быть понятым. И он достоин того, чтобы найти понимание и признание.
Отбросив свойственные Востоку цветистые уверения в любви и колоссальном уважении к Великобритании и России соответственно, легко можно описать образ того Китая, который стремится построить «пятое поколение руководителей». В обеих речах рефреном сквозит ряд простых терминов и понятий, полностью описывающих взгляды руководства Китая на себя, мир, будущее.
Прежде всего это стабильность, открытость и инновационность — инновационность как технологическая, так и на уровне государственного управления. Отдельным, важным понятием, постоянно звучащим в речах китайских руководителей, является «инклюзивность». Китай не просто хочет быть «открыт», он хочет быть «включен». Отсюда — постоянный призыв к обмену инвестициями. Китай говорит о снижении административных барьеров перед иностранными инвесторами, но одновременно рассказывает о планах собственных корпораций по активному инвестированию за рубежом, фактически об экспорте капитала — как корпоративного, так и частного.
По словам Ли Кэцяна, в ближайшие 5 лет жители Китая совершат 500 млн заграничных поездок. Немалой частью программы инклюзивности является открытость Китая к импорту товаров и услуг. Очевидно, что рост импорта и рост выездного туризма невозможен без расширения среднего класса, массового роста благосостояния китайцев — но это скорее тема внутренней политики.
В этом представлении об инклюзивности кроется главное принципиальное различие российского и китайского взгляда на открытость. Мы всё время говорим о необходимости защиты рынков, импортозамещения, ограничения на экспорт капитала, о развитии именно внутреннего туризма даже благодаря некоторым преградам для туризма выездного.
Китай же, напротив, видит преимущества взаимопроникновения культур — и постулирует взаимное культурное обогащение Востока и Запада от такого взаимопроникновения, активного выезда граждан за границу, максимальной включенности граждан Китая в мировую повестку дня, в мировые культурные и экономические процессы, что невозможно осуществить без импорта товаров, экспорта капитала и постоянно увеличивающегося потока выезжающих из страны граждан.
Чисто экономическая открытость видится Ли Кэцяну прежде всего в снижении административных барьеров именно для иностранных инвесторов. В идеале, Китай стремится к тому, чтобы внутренний и иностранный инвесторы работали в стране по единым правилам. В приоритетах — привлечение иностранцев к инвестициям в сфере обслуживания и в удаленные от моря, приграничные районы.
Теперь об инновациях. Мы привыкли понимать инновации в узко техническом смысле, однако для Ли Кэцяна инновации технологические и инновации управленческие — это две стороны одной медали. Важнейшим фактором инновационного управления по Ли Кэцяну является «расширение полномочий на низовых уровнях» — предоставление большей свободы для частной инициативы и капитала. В обеих речах на этом делается особый упор. Часть полномочий государства уже спускается на нижний уровень, расширяя самостоятельность рядовых субъектов экономической деятельности.
Говоря о частной инициативе, которую стимулирует государство, Ли Кэцян использует слово «пробуждение», которое затронуло, по его словам, сотни миллионов человек. За прошедший год правительство Китая сократило свои полномочия по выдаче административных разрешений на ведение бизнеса — эти полномочия были переданы низовым звеньям по 600 с лишним позициям.
При этом Китай нацелен на максимально открытое сотрудничество в высокотехнологичных сферах. И в немалой степени в традиционно проблемной для Китая области авторских прав. Все мы знаем про существование известных китайских брендов вроде «Абибас» или «Панаксоникс». Так вот, они остаются в прошлом. Китай больше не может совершать инновации в отрыве от остального мира, а для этого нужно признавать и мировые законы, связанные с защитой интеллектуальной собственности и брендов.
Много говорится и о политике поощрения перехода сотрудников научно-исследовательских предприятий к занятиям бизнесом, создании рынка технологических сделок, праве распоряжения собственной научно-технической продукцией, создании системы поощрительных опционов и прочих мер создания и развития рынка технических стартапов.
Фактически после успеха интернет-сервиса Alibaba, который вслед за недавним первичным размещением акций стоит дороже Facebook, Китай декларирует цель поставить создание таких сервисов на поток. Для страны, прославившейся в последние годы прежде всего в копировании образцов, а не в их создании, — сдвиг поистине тектонический.
И, конечно, важнейшим условием стабильного развития является мир во всем мире: «Наши предки учили нас, что мы не должны делать с другими то, чего не хотим, чтобы делали с нами, и что мы должны помогать другим добиться успеха, если сами хотим преуспеть. Это заложено в ДНК китайского народа и стало общепринятой нормой поведения для китайцев. Экспансия не заложена в ДНК китайцев, также Китай не придерживается той логики, что сильная страна обречена на гегемонию. Достижения Китая в последние десятилетия стали возможными благодаря внешним стабильным и мирным условиям».
Вряд ли кого-то из слушателей, знающих о возрастающей силе китайской армии, о ее техническом перевооружении, о поистине наполеоновских планах по созданию авианосного флота, сильно очаровали эти слова. Однако главное произнесено: сила не есть синоним гегемонии. И, говоря о реальности многополюсного мира, мы не можем игнорировать тот факт, что одним из таких полюсов уже сегодня является Китай.
Очевидно, что многие из рецептов, предлагаемых Китаем, окажутся не столь эффективными для России. Столь же очевидно, что «экспортный» вариант идеологии КНР, презентуемый Ли Кэцяном, не полностью описывает реальность Китая и проблемы, с которыми он сталкивается. Тем не менее я бы обратил внимание на то, что китайское руководство ставит знак равенства между движением страны к будущему и открытостью страны, между инновациями технологическими и инновациями в управлении, в том числе и государственном. А также между развитием экономики и «пробуждением» миллионов людей, миллионов частных воль и инициатив к этому развитию.
