Победа экономической команды с сильным национальным тренером

13 октября Нобелевский комитет объявил лауреата премии по экономике в 2014 году. Им стал профессор Тулузской школы экономики 61-летний Жан Тироль. Мне удалось застать его на рабочем месте в офисе через час после новости: дверь была открыта, к немного ошеломленному профессору заходили с поздравлениями его коллеги. Тироль входил и выходил из офиса с чашкой кофе. «Кофе в данной ситуации — самый странный напиток», — отметил профессор. Мне удалось поймать на пару минут откровенно растерянного профессора, поздравить и пожать ему руку.  

— Что вы сейчас чувствуете, профессор?

— Это, конечно, великолепная новость. Да... честно говоря, я еще сам не осознал...

— Что, по вашему мнению, эта премия значит для Тулузской школы экономики?

— Многое... Очень...

Тироль не лукавил. В последнее время премию редко присуждают экономистам, работающим за пределами американских университетов. Тем более если речь идет о совсем молодой научной школе, такой как Тулузская школа экономики (ТШЭ).

В конце 1980-х друг Тироля профессор Жан-Жак Лаффонт начал собирать вместе ведущих экономистов, что в 1991 году привело к созданию Института индустриальной экономики, на базе которого в 2007 году и образовалась Тулузская школа экономики. Заведение последние годы стабильно фигурировало в тройке лучших программ экономики в Европе (и входило в двадцатку по миру), и вот теперь ее президент Жан Тироль стал нобелевским лауреатом...

В офис Тироля зашла его секретарь и протянула бумажку с надписью: «Bloomberg News через 5 минут?» Расторопно оттолкнув фотографа France Press, я успел сделать с лауреатом селфи и поспешил в конференц-комнату. 

Жан Тироль известен своим вкладом в теорию фирмы, в частности в теорию развития прав интеллектуальной собственности, а также в теорию регулирования рынков с небольшим числом фирм (олигополии и монополии). Важным вкладом Тироля было написание моделей по созданию пулов патентов, при которых олигополии одного сектора обменивались бы интеллектуальными правами на свою продукцию, что позволяло бы повысить благосостояние потребителей, страдающих от высоких цен. 

Стоит отметить, что научные труды Жана Тироля имеют реальное применение в экономике, особенно когда дело касается регулирования рыночного влияния таких компаний, как Google или Apple, в отличие от макроэкономистов последних лет, получавших премию больше за свой вклад в экономическое мышление как таковое и теоретическое осмысление экономических процессов. Среди претендентов в этом году эксперты называли одних из самых известных макроэкономистов современности, исследователей экономики развития Пола Ромера из Нью-Йоркского университета и Роберта Барро из Гарварда, однако Нобелевская премия в этот раз уехала в скромную Тулузу...

За пятнадцать минут скромная конференц-комната ТШЭ была забита под завязку. Всё было очень... душевно. Всех желающих студентов пропускали без всякой проверки, а не успевшие занять места журналисты и фотографы французских изданий спокойно теснились у стен.  

Зал встретил новоиспеченного лауреата стоя и продолжительными аплодисментами.  Войдя в зал, Тироль обнял вдову Жан-Жака Лаффонта, основателя ТШЭ. 

Мне посчастливилось быть одним из первых, кто задал Тиролю вопрос: 

— В каком направлении, вы считаете, пойдет развитие Тулузской школы экономики? 

— Мы развиваем школу в том же направлении, что и Жан-Жак Лаффонт. А именно:  продуктивная командная работа и благоприятная научная среда. Я каждое утро просыпаюсь и иду на работу счастливым из-за людей, которые здесь! Наша задача — сделать само университетское образование более престижным по сравнению с системой высших школ (во Франции самое элитное образование именно там), которое, конечно, хорошее, но туда не идет большое количество студентов. 

— Каким вы видите место России в мировой экономике, особенно учитывая сложившуюся ситуацию? 

— Я экономист и стараюсь избегать высказываний, которые потом могут быть интерпретированы в политическом ключе. Потому что политика — во многом это решения краткосрочных проблем. Скажу только, что мы — экономисты — всегда пытаемся найти решение в долгосрочной перспективе, невзирая на краткосрочные проблемы.

Потом посыпался град вопросов от французской прессы. Приведу только один.

— Тот факт, что премию получил французский экономист, является своеобразным сигналом Нобелевского комитета Франции?

— Нет, никоим образом.

Тироль прав, что премию он получил скорее вопреки, чем благодаря реалиям французской политической и экономической системы. В этом можно убедиться, один раз побывав в Тулузской школе экономики. У ТШЭ нет ни нормальной библиотеки, ни компьютерного центра, ни даже свободных комнат для внеурочных занятий. Зарплаты ученых и научных сотрудников на порядок ниже американского уровня, и многие важные вопросы зависят от прихотей не имеющих к науке отношения французских бюрократов. 

Финансовые потоки от французского правительства замыкаются на Тулузском университете, а не на ТШЭ, которая во всем остальном является от университета независимой. По словам директора аспирантуры ТШЭ Патрика Фева, ему каждый год приходится торговаться с бюрократами за количество аспирантов, которых могут продолжать финансировать после первого года. В то время как на первый курс аспирантуры зачисляют около 35 студентов, финансирование удается потом обеспечить 20, иногда 15, а иногда всего 13. 

Именно поэтому студенты ТШЭ очень надеются, что теперь, когда известность их школы вышла за сугубо научные круги (что неминуемо отразится на новом рейтинге экономических программ, в котором ТШЭ может уже занять лидерство в Европе), ситуация с финансированием резко изменится.  

Вообще сложно словами передать эйфорию, которая царила в учебном заведении после объявления новостей. Обычно спокойные аспиранты (и я среди них) надели одинаковые футболки (I love TSE) и хором распевали «Жано, Жано, Жано (Тироль)».

Со стороны казалось, что это местный клуб выиграл Лигу чемпионов. По-своему так оно и есть: история Нобелевской премии Тироля — это почти сказочная история победы совсем молодой, маленькой и небогатой команды (ТШЭ), руководимой безумно талантливым тренером.  

Сам Жан Тироль, получивший образование за океаном, имел и до сих пор имеет очень выгодные предложения от американских университетов. Однако этот один из самых цитируемых экономистов современности решил продолжать дело своего друга Лаффонта, который в свое время тоже предпочел более комфортной академической карьере за рубежом кропотливую и неблагодарную борьбу за создание экономической школы топ-уровня у себя на родине.  

Это было проявлением французского патриотизма. 

Мне удалось узнать Тироля как потрясающего лектора (что очень редко для топ-исследователей), умеющего синтезировать и подать очень сложный материал в понятном виде. Аспиранты Тироля отмечают его доступность как руководителя и советника (что бывает еще реже).   

Профессор ТШЭ стал всего третьим французом-экономистом за всю историю премии и первым за последние 26 лет. Как ясно дал понять сам Тироль, этот результат не стоит рассматривать ни как сигнал Франции, ни как сигнал Европе в целом. 

Но хочется надеяться, что таких историй, когда по-настоящему великие экономисты возвращаются на родину и продолжают творить гениальные вещи и когда небольшие, но прогрессирующие школы создают научные исследования, достойные Нобелевских премий, будет побольше.