Борцы с «креативным классом» могут праздновать первую серьезную победу. По данным консалтинговой компании Knight Frank, в столице пустует каждый четвертый офис. Это уже исторический рекорд. Но если так пойдет и дальше, доля вакантных площадей категории A к концу года достигнет 30%.
Из этого автоматически не следует, что пресловутого «офисного планктона» стало меньше, но по крайней мере его «популяция» не увеличивается. Казалось бы, чем не повод для радости со стороны тех, кто обличает «городских бездельников», в том числе и на страницах «Известий»? Морок постиндустриального мира развеивается, уступая место (офисные площади) воплощенной утопии.
Наверное, ради такого светлого будущего его провозвестники согласятся даже на некоторые жертвы. Ведь их памфлеты против общества потребления и буржуазного рационализма читают, главным образом, всё те же менеджеры среднего звена, а не рабочие «Уралвагонзавода». И это у обитателей офисов, а не цехов есть масса свободного времени в перерывах между перекладыванием бумажек/копированием файлов, чтобы с упорством, достойным пера Захер-Мазоха, тиражировать по соцсетям выплески классовой желчи в свой адрес, повышая цитируемость изданий и гонорарную капитализацию ненавидящих их публицистов.
Но проблема не только в том, что с исчезновением «офисного планктона» резко упадет количество «лайков» и перепостов у его обличителей. В конце концов, последние сами должны понимать, на что идут. Но чем провинились рестораторы, к которым на бизнес-ланчи больше не придут «белые воротнички» из близлежащих деловых центров? А убытки и закрытие некогда весьма многочисленных кафе и ресторанчиков — это удар по занятости уже не только клерков и «креаклов». Особенно если еще вспомнить о фермерских хозяйствах, поставляющих продукты продвинутому общепиту.
Да и пролетарии «Уралвагонзавода» и ему подобных не смогут не заметить потери московских офисных бойцов. Точнее — потребителей самой высокотехнологичной «гражданской» продукции УВЗ. Чем меньше в Москве будет контор и чем меньше жителей города будет ежедневно ездить на работу, тем меньше столице понадобится скоростных трамваев от «Уралвагонзавода», автобусов, вагонов метро.
Как бы кому ни хотелось, но «ничего не производящий» московский «офисный планктон» — едва ли не основной национальный потребитель. А его благосостояние — главный генератор платежеспособного спроса. Таков результат тучных нулевых и выбранного механизма перераспределения сырьевой ренты. Иного при централизации финансовых потоков и «бархатной национализации» быть не могло. Госкомпании выкупали активы у «олигархов». Те на вырученные деньги приобретали бизнесы, менее крупные и политизированные. А в итоге — тотальное укрупнение и масштабное корпоративное строительство с вытеснением предпринимателей менеджерами, то есть, в конечном счете, «офисным планктоном».
Наверное, можно разорвать этот замкнутый круг, понизив налоги и кредитные ставки для тех, кто готов открывать новые производства, да еще и в регионах. Но как это сделать в условиях санкций и контрсанкций, растущей инфляции, падающего рубля и стремительно увеличивающихся бюджетных расходов, ради компенсации которых власти даже вынуждены лишать экономику «длинных» пенсионных денег?
Не исключено, что кто-то, следуя китайской «кризисной» формуле про угрозы и возможности, увидит в нынешнем опустении офисов шанс для трансформации экономики. Раз уж арендаторы не идут и недвижимость стремительно теряет свою привлекательность для инвесторов, значит, капиталы наконец-то пойдут в другие отрасли. Но даже если не задаваться вопросом, есть ли сейчас в стране в принципе «свободные деньги», нелишне задуматься о судьбе рядовых рантье. Не хозяев небоскребов и торговых центров, а обладателей однушек–двушек–трешек, ставших для своих владельцев безальтернативным источником обеспечения более-менее достойной старости. Падение спроса на офисы неизбежно приведет и к снижению стоимости аренды жилья. А вкупе с фактическим увеличением налога на недвижимость квартирные активы москвичей рискуют превратиться в пассивы.
Опять же, борцов с «богатыми бездельниками» и такая перспектива вряд ли устрашит. Только чем больше становится бедных (особенно в столицах), тем больше вероятности, что утопия превратится в антиутопию.
