К 95-летию полугодовой экономической блокады

Однажды мне пришлось общаться с эмигрантом, сыном белого офицера. В отличие от большинства детей русских изгнанников он считал себя наследником тех ценностей, за которые сражалось поколение его родителей. Разговор зашел о помощи Антанты белым армиям. 

«Они нас предали», — прозвучал негромкий ответ. 

Понять обиду белых можно. Она логична. И верховный правитель адмирал Александр Колчак, и командующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Антон Деникин мыслили себя частью исторической национальной России. Той России, что честно исполняла долг в отношении союзников в годы Первой мировой (Великой, как ее называли современники) войны. 

Спасавшей их зачастую в ущерб собственным стратегическим планам: неподготовленное наступление двух наших армий в Восточной Пруссии, обернувшееся серьезными потерями, тем не менее позволило французам совершить «чудо на Марне», непосредственную угрозу Парижу. 

Естественно, Александр Васильевич и Антон Иванович, да и простые офицеры рассчитывали по отношению к себе на столь же честное и открытое отношение. 

Претензии можно разделить на две части. Во-первых, кроме Сербии лишь Франция на последнем этапе Гражданской войны признала правительство генерал-лейтенанта Петра Врангеля. Установление дипломатических отношений (август 1920-го) совпало с кризисом на польском фронте и вполне реальной опасностью взятия Варшавы армией Михаила Тухачевского. Таким образом, «признание» нового союзника вместо «отработанного» в лице маршала Юзефа Пилсудского принимало довольно циничный характер. 

Отметим, что возникшие на окраине бывшей империи государства (Финляндия, страны Балтии, Польша) оперативно признавались Западом. 

Во-вторых, помощь Антанты оружием и солдатами оказалась меньше, чем рассчитывали белые. В частности, полковник светлейший князь Анатолий Ливен, командовавший дивизией в Северо-Западной армии генерала Николая Юденича, утверждал, что проще было получить помощь у недавнего противника — Германии, чем у сегодняшнего союзника — Великобритании. В итоге своих бойцов он экипировал и вооружал в основном немецкой продукцией. 

Аналогично поступал и атаман Всевеликого войска Донского Петр Краснов. 

Первоначально масштабы и планы помощи белым вселяли оптимизм. Высаживались десанты, поставлялось оружие. Хотя и с сугубо прагматическими целями: удержать Восточный фронт против Германии и ее союзников, а также не допустить захвата немцами складов с военным снаряжением, которое было передано Антантой Русской императорской армии. Один из таких десантов состоялся в Архангельске. Правда, уже после переворота, организованного белыми 1–2 августа 1918-го.

К ноябрю того же года в связи с окончанием Первой мировой войны надобность в союзнических войсках в России отпала. Общественность и значительная часть политической элиты Запада требовала их скорейшей эвакуации. В частности, лишь благодаря дипломатическим усилиям Уинстона Черчилля и генерал-лейтенанта Николая Головина удалось на полгода задержать вывод войск из Архангельска (командующий бригадный генерал Эдмунд Айронсайд, общая численность 23 156 человек), который в итоге завершился осенью 1919 года. 

Подобное происходило и на Юге России. Первоначально Антантой планировалось отправить на помощь Деникину 12–15 дивизий. Однако за полтора месяца до начала эвакуации, к середине февраля 1919 года, на территории ВСЮР дислоцировались две французских и полторы греческих дивизий (командующий генерал Анри Бертело).

Впрочем, у сторонников активного вмешательства войск Антанты на стороне сил российской контрреволюции были и объективные трудности. 

Европа устала от войны. Общество, пережившее шок от понесенных потерь, менее всего желало их увеличивать участием в Гражданской войне, которую считало внутренним делом России. Наконец, рожденная на Западе идеология коммунизма не воспринималась чем-то враждебным или чуждым политическими элитами европейских стран (за исключением, естественно, консервативного сегмента). 

Как следствие, белые воспринимались «реакционерами», а сам эксперимент большевиков вызывал в большей или меньшей степени сочувствие. Напомню, что еще в 1916 году британский премьер Дэвид Ллойд Джордж публично говорил, что не видит ничего плохого, если в России произойдет революция. 

Поэтому неудивительно, что боеспособность войск Антанты, направленных на помощь Деникину, была относительной. Солдаты и офицеры оказались восприимчивы пропаганде большевиков, в частях возникали беспорядки. В частности, подобные случаи были отмечены среди французских экспедиционных сил: на броненосном крейсере «Вальдек Руссо» и в 58-м пехотном полку.

Впрочем, и сторонники помощи белым не были сплошь русофилами и людьми, свято помнящими о союзных обязательствах. В заключительном томе «Мирового кризиса» Черчилль писал, что не мы «сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены и большевики установят свое господство на всем протяжении необъятной Российской империи». 

Итак, помощь войсками оказалась неудачной. А как обстояли дела с поставками оружия? Основные склады, заводы, производящие вооружение, фабрики, производящие обмундирование, оказались на территориях, контролируемых большевиками. У белых было два выхода: или отбивать оружие в бою, что они успешно делали в ходе 1-го Кубанского (Ледяного) похода, или пользоваться помощью союзников, которой, увы, действительно не хватало. 

Рабочие Ижевского завода, сражавшиеся в армии Колчака, пели: «Кто не слыхал, как с врагами сражался Ижевский полк под кровавой Уфой? Как с гармонистом в атаку бросался Ижевец — русский рабочий простой?» Небольшое уточнение: бойцы ижевской дивизии испытывали недостаток патронов, и их атака (успешная) была психической — без выстрелов (нечем стрелять), с музыкой на врага.

Тем не менее Колчак заказал у Антанты 1 млн винтовок, около 8 тыс. пулеметов, 800 орудий различных калибров, 200 танков, 400 самолетов, а также около 400 тыс. комплектов обмундирования. Оружие не передавалось безвозмездно. Оно оплачивалось золотом или валютой. Отдельный вопрос, сколько из заказанного он успел получить. 

Несправедливо? Но будем откровенны, без этой помощи белогвардейцы так долго не продержались бы. 

Можно ли говорить о предательстве белых недавними союзниками? 

Гражданская война, как большинство трагедий, не делит многочисленных участников произошедшей почти 100 лет назад драмы на полностью правых и абсолютно во всем виноватых. 

Думаю, здесь идет речь о двух разных политических сценариях. Страны Антанты использовали сугубо прагматический сценарий, целью которого были стабильность и благополучие собственных граждан. Отношения с другими странами были подчинены этому требованию. 

Поэтому неудивительно, что объявленная 10 октября 1919 года экономическая блокада была отменена уже 16 января следующего года. Ведь «торговать можно и с людоедами», говорил Ллойд Джордж. 

В свою очередь, белые правительства оставались в плену романтических представлений о своем союзе с Антантой — как даже не о сотрудничестве равноправных партнеров, а о братских отношениях, скрепленных кровью минувшей войны. И проигрыш белых был обусловлен не столько завышенными ожиданиями по отношению к союзникам, сколько проекцией аналогичной архаики в область внутренней политики.

Но это уже совсем другая история...