У алмазной отрасли появится собственная стратегия

Экспертный совет при правительстве рекомендует поручить Минфину разработать стратегию развития отрасли драгоценных металлов и драгоценных камней до 2025 года. В отрасли отсутствует стратегический документ верхнего уровня, к тому же нужно изменение законодательства в части использования толлинговой схемы обработки бриллиантов (когда выгоднее часть сырья сразу продать за границу) — и это, по мнению экспертов правительства, не способствует как развитию алмазообрабатывающей отрасли в целом, так и ее отдельных предприятий.

Крупнейшее отечественное предприятие по производству бриллиантов — ПО «Кристалл» находится в кризисе и с трудом выдерживает конкуренцию со стороны как российских, так и иностранных обработчиков. Правительство внесло его в список на приватизацию в 2014–2016 годах «в целях совершенствования системы управления федеральным имуществом». В Минэкономразвития «Извес­тиям» сообщили, что соответствующие указы президента уже разрабатываются. Пока не решено, какой пакет «Кристалла» останется в руках государства, и останется ли вообще. Также непонятно, допустят ли на аукционы зарубежных участников. Пока, констатируют на «Кристалле», желающих купить акции уникального предприятия вообще не наблюдается — ни в России, ни за рубежом.

«Компания в последние несколько лет находится под влиянием негативных тенденций в алмазно-бриллиантовой отрасли, которые в перспективе могут привести к сворачиванию производства», — дают неутешительный прогноз члены экспертного совета в своих рекомендациях в правительство (есть в распоряжении «Извес­тий»). По их мнению, единственный выход в сложившейся ситуации — вмешательство государства в разрешение внешних факторов и изменение бизнес-модели.

Впрочем, перед алмазно-бриллиантовой промышленностью и «Кристаллом», похоже, замаячила положительная перспектива. Как заявил куратор отрасли вице-премьер Юрий Трутнев, «необходимо природное богатство нашей страны перерабатывать у нас, оставляя высокую добавленную стоимость на территории России». Речь идет о якутских алмазах, которые добывает «Алроса» и импорт которых только растет: за полгода 2014-го, по данным Минфина, он увеличился на 8,7% и достиг $2,5 млрд. Основные покупатели необработанных алмазов «Алросы» — Бельгия (4,6 млн каратов на $700 млн), Индия (1,6 млн каратов на $170 млн) и ОАЭ (752 тыс. каратов на $58 млн).

Россия в лице госкомпании «Алроса» занимает лидирующие позиции по продаже алмазов за границу, но, по статистике, лишь 13% из добытого остается в нашей стране.
— Более того, — говорит гендиректор Гильдии ювелиров России Валерий Радашевич, — нашим ювелирам приходится закупать бриллианты за границей, хотя до этого «Алроса» продала туда же необработанные алмазы, а мы их ввозим назад уже по другой цене, но ведь и покупать, и делать огранку могли бы здесь.

Есть и другая проблема: легкие месторождения кончились, и добыча алмазов из кимберлитовых трубок открытым (а значит, и более дешевым) способом сокращается. Новых месторождений не открывают не только в России, но и по всему миру. Но в отвалах еще 1950–1960-х годов осталось немало алмазов, которые раньше технологически не могли добывать. И теперь их добыча и обработка могут быть экономически выгодными, считают в Минфине.

90% алмазов, обрабатываемых на «Кристалле», — якутские, остальные закупаются за границей. У «Алросы» — очередь из желающих, и «Кристалл» — лишь один из партнеров.
По задумке правительства, Россия должна зарабатывать не только на добыче алмазов, но и на их переработке и последующей продаже ювелирных изделий, то есть на всех трех звеньях «алмазного трубопровода». И если на добыче, по данным международной консалтинговой компании Bain & Co, та же «Алроса» зарабатывает 16–20%, то обработка алмазов считается низкомаржинальной: прибыль здесь даже в лучшие времена не превышает 5–8%.

С третьим пунктом — созданием собственного ювелирного бренда, на котором во всем мире и зарабатываются основные деньги, в разы превышающие доходы от добычи, — и того хуже. «Русская огранка» бриллиантов с 70-х годов прошлого века гремит на весь мир, но собственного бренда у нас как не было, так и нет.

«Принцессы», «груши» и другие «маркизы»

Всех сотрудников смоленского «Кристалла» у входа встречают автоматчики, вход и выход — по отпечатку пальца. В случае ЧП загорается красная надпись «Потеря!» и помещение моментально блокируется.

«Изумруд» (прямоугольник), «груша», «маркиз» (мяч для регби), «принцесса» (квадрат) и, конечно же, классические и самые популярные «круглые» — это названия различных форм бриллиантов. На первый взгляд — обычные, порой довольно крупные стекляшки. Держишь его в руке и не веришь, что на начальной стадии он уже стоит $57 тыс., а после огранки его цена может вырасти в разы, а сам камень станет частью фамильной драгоценности семьи арабского шейха или королевской особы.

Но чтобы алмаз стал бриллиантом и заиграл идеальными пропорциями, правильной симметрией и качественной полировкой граней, что, собственно, и составляет славу «русской огранки», пройдет несколько недель, а сам он побывает в десятках руках. В наши дни 75% всех смоленских бриллиантов получают в ведущих геммологических лабораториях классификацию triple excellent — это высший балл, тройное отлично.
Разметчик Николай Чумаков вот уже 42 года «приговаривает» алмазы — этому быть «принцессой», а из того девятикаратника, который в необработанном виде стоит $27 тыс. и пока завернут в белый конверт, получатся три отличные «груши». Или два «круглых» и один «маркиз».

Раньше разметку наносили перьевой ручкой или тоненьким фломастером-рапидографом, теперь каждый камушек сначала проходит 3D-моделирование. После чего, собственно, и выносится решение о форме будущего бриллианта.

— По идее можно сделать любую форму, но наша задача — заранее обнаружить возможные трещинки и деформации, которые заметны только под сильнейшим микроскопом (увеличение в 115 раз. — «Извес­тия»), и вырезать так, чтобы максимально сохранить его ценность и в итоге получить чистый бриллиант, — говорит Чумаков. — Это уже потом, путем подбора углов, он станет или кипенно-белым, классическим, или так называемым фантазийным, как говорят на Западе, — коричневым, желтым или желто-зеленым.

Следующая операция — лазерное распиливание и раскалывание по тем самым, едва заметным нанесенным линиям. Лазер пилит сразу 12 камней, «пилежка» 1 карата занимает 4 минуты. В шлифовочном цехе, где главная задача — убрать всё «лишнее», стоит страшный гул.

Часть ручного труда теперь делают роботы, каждый из них пашет за пятерых. Диск с алмазным покрытием, ибо только алмаз может отшлифовать алмаз. Но это лишь полуфабрикат, он пока восьмигранный, хоть уже и блестит. Потом «почти-уже-бриллиант» попадает на «черную обдирку», где ему делают рундист — тоненький поясок, определяющий форму будущего шедевра.

Гул действует на нервы, поэтому рядом с цехами есть комнаты отдыха, там шлифовщики, обдирщики и огранщики играют в настольный теннис.
Через обдирщика Александра Мишина за смену проходит до 70 камней, сегодня их было на $140 тыс. Работа идет в две смены, с 7 утра до 12 ночи, зарплата — 30 тыс. плюс премиальные.

— Для Смоленска это нормальные деньги, — говорит Мишин, который на «Кристалле» уже 16 лет. — Привык я, конечно, к ним, отношусь, как к стекляшкам, целыми днями работаю с ними, а сам бриллиант никогда никому не дарил.

Оксана Ковбик, контролер художественных изделий, в день отправляет на доработку десятки камней. В руках у нее «груша» в 2 карата и 56 граней. Она снова придирчиво ее разглядывает, потом расписывается в бумажке и, наконец, заворачивает ее в белый конвертик. «Грушу» с подачи Ковбик доводили до ума уже три раза.
— Возвращать приходится практически каждый камень, потому что в итоге он должен быть идеальным, — говорит Оксана.

Оценкой занимаются только женщины, потому что среди них не бывает дальтоников. Самый большой камень за сегодняшнюю смену — 3,6 карата, средней чистоты, в рознице такой стоит от $100 тыс. (в готовом изделии цена может вырасти в разы).

«Каратники»-эталоны лежат в рядок, по 16 штук, их то и дело берут пинцетом, чтобы сравнить с очередным бриллиантом и определить его цвет. Несколько раз в день их складывают в черные дипломаты и выносят из комнаты к ювелирам.
— Идеальный бриллиант в готовом изделии разглядеть невозможно, только отдельно и только в микроскоп — потому что внутри можно рассмотреть четкий узор, так называемые сердца и стрелы, — объясняет Александр Рыжков, ведущий эксперт отдела технического контроля и оценки готовой продукции.

— Самые дорогие — синие и красные бриллианты, потому что очень редкие. 1 карат такого камня может на «Сотбис» стоить $1 млн, и это не предел, — добавляет Рыжков.

«От шахты до кольца»

Кадры для алмазной промышленности нигде не готовят. На «Кристалле» набирают учеников сами, в этом году набора не было, цех пустует. Уникальное оборудование придумывают и делают тоже сами. По предварительным данным, само предприятие оценивается сейчас в $500 млн.

— Мы могли бы обрабатывать сырья в полтора раза больше, чем сейчас, мощностей у нас хватит, — говорит гендиректор «Кристалла» Максим Шкадов. — Для «Алросы» мы лишь одни из крупных покупателей, а за нами очередь из других желающих. Если уж правительство решило нас приватизировать, то лучшим для нас вариантом было бы, чтобы нас купила «Алроса». Или каким-то другим образом нас интегрировали с этой компанией в единый вертикальный холдинг, таким образом, у нас в стране наконец появился бы «алмазный трубопровод», когда цепочка «добыча — огранка — ювелирное изделие» стала бы единой. По этому пути — «от шахты до кольца» — пошла компания De Beers, которая развивает собственный ювелирный бренд Forevermark. Мы должны сделать ставку на нашу уникальность — на якутские алмазы и «русскую огранку». Пока ни китайцы, ни индийцы, ни израильтяне такого качества огранки не достигли.
По словам Шкадова, России тоже нужно создавать свой бренд и развивать его, чтобы он мог конкурировать с Tiffany, Cartier и Harry Winston.

— Понятно, что речь идет о десятилетиях и о крупных вливаниях в раскрутку имени при неизменном высочайшем качестве изделий, и делать ставку надо на самый дорогой сегмент, тогда это будет выгодно и государству, и всем участникам отрасли, — говорит Шкадов. — Но возможно это только при создании всей цепочки «алмазного трубопровода».

Областные власти тоже связывают перспективы «Кристалла», где работает больше 2 тыс. человек, лишь с объединением с «Алросой».
— На мой взгляд, то, что добыча и огранка были изначально отдельно, это серьезная историческая ошибка, которую необходимо исправить, — считает Михаил Питкевич, замгубернатора Смоленской области по экономике.

В цене кольца с бриллиантом 60–70% составляет стоимость камня, по 5% уходит на золото и работу мастера, 18% — налоги, остальное — прибыль. Давняя мечта всех работающих на этом рынке — это отмена НДС, которая бы сразу подняла рентабельность бизнеса, сделав его привлекательным для потенциальных инвесторов.
Валерий Радашевич из Гильдии ювелиров России в советское время был замдиректора «Главалмаззолото СССР» и решал, какие алмазы пустить в обработку, какие отдать на экспорт, а какие — в Гохран.

— Это очень деньгоемкое хозяйство, и, чтобы все это работало, нужна комплексная система, которая бы охватывала все пункты «алмазного трубопровода», — считает Радашевич. — Наша «русская огранка» гремела на весь мир, ведущие мировые бренды стояли в очереди за нашими идеальными бриллиантами, хотя и тогда экономически более выгодной была коммерческая огранка, не премиум-класса. Интеграция всей отрасли нужна еще и потому, что сейчас во всем мире развивается технология искусственных алмазов, которые вообще могут обрушить бриллиантовый рынок. И создание своего бренда — именно русских бриллиантов и русской огранки — могло бы стать стопроцентной гарантией того, что наши камни — подлинные.

В самой «Алросе» вертикальную интеграцию или покупку «Кристалла» всерьез обсуждать пока не готовы.
— Вопрос об участии или неучастии компании «Алроса» в приватизации «Кристалла» является преждевременным — официально «Кристалл» пока только исключают из перечня стратегических предприятий и появилось только предложение включить его в план приватизации, — сообщили «Извес­тиям» в пресс-службе компании. — В любом случае вопросы о подобного рода сделках находятся в компетенции акционеров «Алросы», которые и будут принимать решение.

Впрочем, источники на рынке говорят, что покупка «Кристалла» пока вообще никак не вписывается в общую стратегию «Алросы» и даже противоречит ей.
— Стратегия компании была утверждена осенью прошлого года, она предусматривает концентрацию деятельности на профильном бизнесе — разведке, добыче и реализации алмазного сырья. И в рамках реализации этой стратегии «Алроса», как раз наоборот, продает все непрофильные активы, — говорит информированный собеседник на алмазном рынке.

У «Алросы», впрочем, есть свои небольшие гранильные мощности — филиал «Бриллианты АЛРОСА» и два дочерних предприятия, в Барнауле и в Орле. Выручка «Алросы» за 2013 год составила около $5 млрд, средства же от продажи бриллиантов не превышают $150–200 млн в год.
— Даже Harry Winston, которая была одним из крупнейших ювелирных брендов в течение многих десятков лет, пару лет назад продала свой гранильный и ювелирный бизнес компании Swatch и сосредоточилась только на добыче алмазов в Канаде, — говорит источник в «Алросе».

Проблема низкой маржи при огранке алмазов касается не только «Кристалла», но и всех российских огранщиков, и связана она с объективными экономическими причинами. Себестоимость огранки алмазов в России превышает $100 за карат, тогда как в Индии она менее $50 за карат (а в некрупном сырье — около $30). Уровень зарплаты в Индии значительно ниже, чем в России. В том числе именно поэтому около 90% мирового алмазного сырья гранится в Индии. А главная алмазная биржа находится в голландском Антверпене — там продают больше 80% алмазов и 50% бриллиантов, а доходы от биржи составляют до четверти ВВП.

Эксперт по алмазно-бриллиантовому рынку из Rough & Polished Сергей Горяинов считает, что в слиянии «Кристалла» и «Алросы», как и в создании собственного ювелирного бренда, рациональное зерно все-таки есть.
— Инвестаналитики считают, что такое объединение будет невыгодно «Алросе», потому что тогда огранку придется субсидировать за счет горной добычи, что в целом может отрицательно сказаться на прибыльности самой компании. Но «Алроса» сейчас в очень хорошем положении, в I квартале этого года выручка выросла на 43%, — говорит Горяинов. — И если следовать требованию правительства уходить от сырьевой экономики, торговать не ресурсами, а готовой продукцией, то сейчас не худшее время, чтобы задуматься о создании национального бриллиантового бренда.