Правительство Москвы, ну сколько можно собирать по осени с газонов палые листья? С какой стороны ни глянь на этот процесс — всё безобразие!
С эстетической — идешь поздно вечером, а под деревьями стоят набитые черные пластиковые мешки, их бока блестят в свете фонарей. И тишина. Что в мешках — поди знай. Хоть зови японского режиссера Такаси Миике снимать вторую часть фильма ужасов «Кинопроба»: у него в таких мешках хранили еще живые обрубки людей.
Хорошо, пусть это лирика. И кошмары, о которых идет речь, — лишь воображение впечатлительной натуры. Но почему меня и тысячи других романтиков лишают удовольствия шуршать палыми листьями на дорожках, задевая их ногами?
Ужас сколько лет назад мы с подружкой возвращались из школы, и светило нежаркое солнце, и мы держались за руки, и шли по длинной–длинной аллее, над которой смыкались клены, и вся аллея, от земли до крон деревьев, переливалась золотом и ржаво-красным.
Но меня лишили возможности увидеть те цвета и тот свет. Прошел минувшим сентябрем по аллее — асфальт был сер, трава неприглядна, а листья — в черных пластиковых мешках, и только таджики напоминали об осени оранжевыми жилетами и золотыми зубами.
Теперь давайте посмотрим на проблему с практической точки зрения.
Довод муниципалов — листья, мол, накапливают в себе за лето свинец, соли тяжелых металлов и прочую гадость, а потом отравляют почву.
Пусть так (хотя эти соли и металлы накапливает и всё остальное, включая насекомых — их что, тоже в пластиковые мешки?) — но вопрос, что происходит с листьями дальше.
А ничего хорошего — их отвозят на свалки, где сжигают, то есть вся гадость возвращается в окружающую среду. Плюс копоть от десятков тысяч сожженных мешков из толстого лоснящегося пластика. Более того, при сжигании все соли и металлы попадают прямо в атмосферу, а поскольку свалки находятся в пределах ближней бетонки, всё это легко достигает столицы. Ну и до кучи — сортировщики, живущие на свалках, получают дополнительную порцию дряни в свои побитые жизнью организмы.
Либо листья вывозят на перерабатывающие предприятия, где превращают в удобрения. Но не говорите, что при переработке якобы избавляются от солей тяжелых металлов — подобные технологии слишком дороги.
Затем эти удобрения поступают обратно в город — они нужны, чтобы посыпать газоны. А газоны приходится посыпать потому, что раньше листья, извините за банальность, укрывали землю ковром, создавая перегной и питая почву. А теперь она остается без защиты, из-за чего, между прочим, осенние ветры засыпают город пылью. Кстати, в то время, когда таджики уже рассовали листья по пластиковым мешкам, а снег еще не выпал, все соли тяжелых металлов и окислы идут напрямую в почву. Для Москвы это примерно 1,5–2 месяца, когда, ничем не укрытая, земля собирает в себя всякую пакость.
А потом приходит зима — и почва промерзает. Гибнут насекомые и мелкие грызуны, следом из-за недостатка корма сокращается количество птиц, меньше птиц — больше вредителей деревьев, а значит, больше денег из бюджета тратится на борьбу со всякими жуками-типографами. Нет перегноя — хуже растет трава, приходится сыпать удобрения из тех же листьев. Ну и так далее — всё связано друг с другом.
Уже не первый год масса людей требуют от московских властей прекратить заниматься лиственным идиотизмом. Но без толку, как осень — так по новой. Видимо, скоро некоторые пойдут на радикальные меры. Например, тихо и незаметно начнут бороться с мешками. Скажем, идет ненавистник мешков и поклонник листьев и, увидев набитый листвой мешок, взрежет его незаметным движением. Или вскроет демонстративно, чтобы отвести душу.
Это может стать массовым явлением, потому что уж очень много романтиков в городе. Если это сделают 10 человек — они создадут проблемы ни в чем не повинным таджикам. Если так поступит каждый 100-й житель города — до властей, может быть, дойдет, что листья лучше оставить в покое.
