Фукуяма против разделения властей

Фрэнсис Фукуяма не первый раз бередит сознание читающей публики. В России наиболее известен его труд «Конец истории и последний человек», который появился в 1992 году. Книга была переведена более чем на два десятка языков, однако широкий резонанс современное переложение концепции конца истории получило благодаря вышедшему за два с лишним года до этого эссе в журнале The National Interest. 

Подобный двухэтапный способ введения в публичное поле весьма дискуссионных тем себя оправдал, и Фукуяма продолжает его использовать. И хотя чемпионом по сломанным копьям остается «Конец истории», не было ни одной книги автора, которая не становилась бы бестселлером и вокруг которой не велись бы ожесточенные споры еще до ее выхода в свет.

Так было и с «Сильным государством», и с «Доверием». Каждый раз дискурс автора становился мейнстримным для политического истеблишмента США и «общепринятым» на Западе. Однако чем больше читаешь Фукуяму, тем больше понимаешь, что он не столько отстаивает ту или иную концепцию, сколько наперед описывает набор риторических приемов, которые будут использоваться политиками, взявшими ее на вооружение.

Так что каждая книга содержит в себе и свою противоположность ― готовое пособие по критике излагаемой концепции и побуждение к применению такой критики.

Так, подъем «нового второго мира» в лице стран БРИКС имел идеологическое оформление, которое прямо противопоставлялось концепции «Конца истории», а Барак Обама достаточно продолжительное время отстраивался именно от того образа действий, который подробно обосновывался в «Сильном государстве».

Трудно сказать, чего здесь больше ― маркетинговой стратегии или гибкости мышления автора. Многие критики даже считают, что каждый труд Фукуямы является мастерски исполненной провокацией ― продвигая ту или иную идею, автор подталкивает публику к ее опровержению и тем самым стимулирует дискуссию. 

Вспомним, что каждому объемному труду предшествует опубликованный в авторитетном издании «автореферат», который порождает гораздо больше противоречивых мыслей и сильных эмоций, чем сама книга. Эссе, предварявшее «Конец истории», не только значительно упрощало основные теоретические построения книги, но и предельно заостряло их. Даже тот, кто потрудился прочесть полную версию, всё равно так или иначе подходил к ней с тем видением, которое было сформировано ее дайджест-аналогом.

Книги ― добротные исследования с определенным идеологическим уклоном. Эссе ― яркие политические заявления, которые не только гарантируют высокие показатели продаж основного продукта, но и формирует повестку политической дискуссии на годы вперед.

Не стала исключением из правил и готовящаяся к выходу в свет в конце сентября книга «Политический порядок и политический упадок», являющаяся продолжением труда «Происхождение политического порядка», вышедшего в 2012 году. Получилось подробное двухтомное исследование политической организации общества на поистине гигантском масштабе времени ― от доисторического человека до эпохи глобализации. Весомо, академично, солидно.

Однако анонсирует вторую часть книги 16-страничное эссе в журнале Foreign Affairs, которое озаглавлено весьма остро: «Америка в упадке».

И содержание не уступает в остроте названию. Фукуяма последовательно доказывает, что американская политическая система находится в тупике и деградирует возрастающими темпами. Причем святая святых государственного устройства Америки ― разделение властей представлено автором в качестве главной причины такой деградации. 

Великобританию и отчасти Германию Фукуяма ставит в пример Соединенным Штатам. Он утверждает, что прямое народное делегирование практически неограниченных полномочий правительству через парламентское большинство является более мудрым и, главное, эффективным государственным устройством. Строгая партийная дисциплина, минимальное количество сдержек и противовесов, а также максимальная профессионализация исполнительной власти, считает автор, позволяет государственной машине Великобритании делать за неделю то, на что в США уходят месяцы.

В Америке власть разделена не только по горизонтали ― между судом, конгрессом и президентской администрацией,― но и по вертикали ― между федеральным центром и властями штатов. Кроме того, говорит Фукуяма, в США на исполнительную власть наложено слишком много ограничений, в результате чего один-единственный конгрессмен может довольно серьезно осложнить принятие того или иного закона и даже способствовать «закрытию правительства». По мнению автора, это открывает неограниченные возможности для блокирования разумных государственных решений как группами активистов, так и лоббистами частных интересов.

Фукуяма идет еще дальше. Он утверждает, что проблема американских политиков состоит в том, что они не осмеливаются озвучить простую мысль: современным Соединенным Штатам нужны... меньшая общественная активность и большая закрытость власти.

Вот и вопрос: провокация это или нет? А как еще воспринимать заключительные слова эссе о том, что Америка будет пребывать в упадке, пока ее не «гальванизирует» сильный внешний раздражитель?

В предвыборные годы, учитывая настроения жаждущих политического реванша консерваторов, требующих ограничить произвол исполнительной власти, с одной стороны, и тоскующих по сильному лидеру ― с другой, «Политический упадок» претендует на то, чтобы стать настольной книгой менеджеров политических кампаний обеих партий.

Однако это не сугубо американское исследование ― иначе это был бы не Фукуяма.

Так, автор излагает следующую теорию. В Европе в ходе исторического развития первым укоренился закон, потом — государственная машина, затем ― демократия. В США порядок был другим: закон–демократия–государство, именно поэтому госуправление в Штатах хромает.

Согласно Достоевскому, в России в первую голову развивалось государство, затем — закон и лишь следом ― свободы. Что ж, тогда, если бы не потрясения XX века, в нашей стране, по теории Фукуямы, сегодня была бы самая совершенная политическая система в мире. То есть автор «Упадка» умудрился отдать пас не только левым либералам в США, но и консерваторам в России.

А уж как будет использован этот пас, покажет время.