В 2006-м, когда раздел имущества ЮКОСа вступил в завершающую фазу, философ Дмитрий Галковский бросил реплику, что, мол, Михаил Ходорковский — единственный из российских олигархов «не смог установить отношения с англичанами и сидит в тюрьме». Не будем сейчас подробно разбирать теорию Галковского о тесных связях российской — и большевистской, и посткоммунистической — элиты с британской короной. Как и в любой подгонке под модель в ней, конечно же, легко обнаружить изъяны. Но одно наблюдение оригинального отечественного мыслителя верно: основной владелец ЮКОСа меньше, чем кто-либо другой из российских миллиардеров, был связан со Старым Светом.
И наоборот, проамериканские симпатии Ходорковского выражались не только в его стремлении «породниться» с ExxonMobil или Chevron Texaco, но даже в такой сравнительной мелочи, как строительство юкосовского Дома приемов в подмосковной Жуковке по образу и подобию Кемп-Дэвида.
Тем показательнее, что решающий поворот сначала в судьбе самого экс-олигарха, а затем его активов происходит благодаря вмешательству европейцев. Осенью 2013 года «челночная дипломатия» Берлина сыграла далеко не последнюю роль в помиловании Ходорковского. А летом 2014-го Международный арбитражный суд в Гааге обязал Россию выплатить более $50 млрд бывшим акционерам ЮКОСа.
Понятно, что место разбирательства определялось чисто формальными и не связанными с геополитическими раскладами факторами — Энергетической хартией, которая стала основанием для подачи иска, юрисдикцией истцов и т.п. Да и соответствующий кейс Гаагский арбитраж начал рассматривать задолго до тех событий, которые отдалили Россию от ЕС намного сильнее, чем дело ЮКОСа.
И всё же весьма символично, что о столь жестком решении, принятом европейскими служителями Фемиды, стало известно в то самое время, когда власти Старого Света готовятся поставить финальные подписи под списком уже далеко не косметических санкций в отношении России.
Казалось бы, Европа, прежде настроенная гораздо менее антироссийски, нежели США, не просто окончательно принимает сторону Вашингтона, но открывает второй фронт. И Гаагский арбитраж далеко не случайно вынес свой вердикт 18 июля, то есть на следующий день после падения малайзийского Boeing под Донецком, так сильно повлиявшего на отношение европейцев к Москве.
Как нет никакой случайности и в том, что обнародованы итоги разбирательства были как раз в преддверии объявления о новых санкциях.
Но не свидетельствуют ли эти совпадения об обратном, не о том, что европейские элиты открывают не второй фронт против России, а о том, что они расширяют пространство для торга и круг его участников?
Если украинский кризис и так оборачивается для Москвы изоляцией со стороны Запада — зачем ей выполнять решение Гаагского арбитража или пытаться оспорить его? Тут уж, как говорится, семь бед — один ответ.
Получается, что бывшие акционеры ЮКОСа не смогут ни получить присужденные им $50 млрд, ни достичь какого-то компромисса с российскими властями по поводу облегчения участи своих бывших коллег вроде экс-главы юкосовской службы безопасности Алексея Пичугина, приговоренного к пожизненному заключению.
Между тем один из крупнейших совладельцев ЮКОСа Леонид Невзлин заявил о возможности соответствующих «разменов». А глава Group Menatep Limited Тим Осборн даже предположил, что «всё может разрешиться уже к Рождеству».
Разумеется, пока это не более чем «проверка связи» и вероятность подобных «неденежных сделок» не слишком высока. Но с точки зрения юкосовцев лучше хотя бы какая-то вероятность, чем никакой. И, следовательно, теперь им, пусть не по идейным, а по чисто прагматическим соображениям, но приходится сопротивляться тому, чтобы Россию загоняли в санкционный угол, приближая тем самым окончательный разрыв Москвы с Западом.
А ведь круг тех, кто рассчитывает на выплату упомянутых $50 млрд, не ограничивается бывшими подчиненными Михаила Ходорковского. У ЮКОСа было немало зарубежных акционеров, и среди них в том числе — американские инвестфонды. Таким образом, к нефтяным концернам США, для которых ужесточение санкций против России может обернуться круглыми суммами недополученной прибыли, прибавляются не менее влиятельные финансисты, лишенные возможности наконец-то компенсировать убытки 10-летней давности.
Но если предположить, что продолжение или, наоборот, ослабление санкционного давления на Россию может быть как-то увязано с урегулированием претензий бывших акционеров ЮКОСа, то неизбежно возникает вопрос о посреднике, которому в равной степени могли бы доверять все участники этой гипотетической сделки.
И в данном случае, учитывая крайне напряженные отношения между Москвой и Вашингтоном, ход, похоже, опять за Европой. За ее политической — или скорее деловой — элитой.
