Говорить с Западом на языке силы

Гибель малайзийского самолета над территорией Новороссии снова, как и одесский холокост, обострила наше взаимное непонимание с элитами Запада. Логика, в соответствии с которой западные комментаторы дают свои морально-политические оценки происходящего, нам совершенно непонятна. Потрясает сочетание моралистического пафоса в их высказываниях с очевидно прослеживаемым цинизмом и двойными стандартами.

Невольно вспоминаются старые российские формулировки про «коварный Альбион» и «гадящую англичанку». Более эрудированные могут вспомнить, что обосновывая во время «опиумных войн» XIX века свое право на наркоторговлю в особо крупных размерах, тогдашние английские элиты тоже прибегали к морализированию.

Впрочем, дело здесь не в самих по себе западных оценках «дела о сбитом Boeing» или всесожжении в Одесском Доме профсоюзов. Вот уже несколько месяцев мы мучительно не можем понять поведения западных политиков. Не понимаем, как у них получается не видеть массовых нарушений прав человека на Украине вплоть до жестоких убийств мирных жителей. Но именно это наше непонимание лучше всего свидетельствует о том, что мы принадлежим к разным культурным мирам.

Где-то в середине 1990-х среди российских дипломатов был проведен соцопрос. Он дал совершенно неожиданные результаты. Выяснилось, что подавляющее большинство наших дипломатов привыкли мотивировать свою профессиональную деятельность идеей защиты мировой системы социализма. А о национальных интересах России как суверенного государства у них были довольно смутные представления.

В этом и состоит фундаментальное различие между Россией и Европой. Не знаю, принадлежим ли мы с Западом к разным цивилизациям. Ведь, судя по всему, простые люди и у нас, и в Германии с Францией, и в Соединенных Штатах мыслят довольно сходно. Сейчас на форумах в интернете можно найти много дискуссий, в которых простые люди на Западе высказываются по украинскому вопросу совершенно так же, как мы.

А вот элиты у нас и на Западе совершенно точно принадлежат к разным культурно-историческим типам. Российским элитам при проведении любой экспансионистской политики требуется убеждение в том, что они защищают правильную идею. Это не лицемерие, а искренняя убежденность. Отсюда и жесточайшие репрессии против инакомыслящих. Но отсюда же и известная российская привычка строить на завоеванных территориях школы и больницы и оказывать жителям этих территорий разнообразную помощь. Зачастую в ущерб интересам собственного народа.

Я думаю, что и козыревская политика сдачи всех национальных интересов нашей страны в пользу Запада была мотивирована верой не менее ревностной и крепкой, чем вера дипломатов старой советской школы в мировую систему социализма. Единственным исключением здесь являются олигархи 1990-х, движимые исключительно циничными и прагматическими интересами. Но они, кстати, на большую политику особого влияния даже при Ельцине не имели.

Совсем иное дело — Запад. Там властвующие элиты уже не одно столетие движимы совсем другими мотивами. Выше всего они ставят национальные интересы своей страны. В том числе интересы стратегические, для реализации которых требуются десятилетия, а то и столетия. И при более чем благожелательном отношении к собственному народу другие народы воспринимаются западными элитами исключительно как объекты и материал.

Это равно относится к обеим западным субкультурам — и к англо-саксонской, и к германской. На самом деле между ними не так уж много различий. Англо-саксонская стратегия предполагает стравливание между собой других стран с тем, чтобы не допустить появления на мировой арене сильного противника. Скрытой мотивацией такой стратегии является сильнейший, почти шизофренический страх за безопасность своей страны. Этот страх делает англо-саксонские элиты чудовищно жестокими и равнодушными.

Германская стратегия более прямолинейна. Если англосаксы веками стремились к экономической и политической гегемонии, то германцы практиковали в первую очередь политику прямых завоеваний. Но в основании этого экспансионизма всегда лежал страх. В отличие от англосаксов страх скорее истерический, чем шизофренический. Вспомним многовековое немецкое нытье об отсутствии жизненного пространства и связанными с этим опасностями для немецкого народа.

Конечно, за годы, прошедшие с окончания Второй мировой войны многое изменилось. Я вовсе не считаю господствующие сегодня на Западе идеи демократии, прав человека, свободной конкуренции, правового государства и социальной защиты чистыми фальшпанелями, прикрывающими  политику циничного экспансионизма. Но вот в том, что властвующие на Западе элиты действительно способны поверить в универсальность этих идей и всерьез уважать права людей, не принадлежащих к собственному народу, я глубоко сомневаюсь.

Именно этим и объясняется то лицемерие и приверженность двойным стандартам, которые так удивляют сегодня наших людей. А ларчик-то просто открывается. Включая новые государства в Европейский союз или в зону ассоциации с ним, европейские элиты заботятся в первую очередь не о народах вновь присоединяемых государств, а исключительно о своих народах. Это всё та же политика «Дранг нах Остен», всё та же политика борьбы за «Лебенсраум», только в гуманитарно смягченном виде.

Поскольку целью этой экспансии является ослабление — вплоть до разрушения — национальной промышленности и сельского хозяйства вновь присоединяемых стран, чтобы расширить рынки собственной промышленности и сельского хозяйства. В точности как Владимир Ильич говорил о воинах за рынки сбыта. А в качестве гуманитарной компенсации проводимой империалистической политики европейские элиты готовы повысить жителям присоединенных территорий зарплаты и социальные пособия.

Но это чисто германская стратегия. Англосаксы более циничны. И, чтобы немцам с французами служба медом не казалась, они сначала развязали войну в Югославии, а теперь бьются над тем, как разжечь войну между Россией и Украиной. И прикрывают всё это разговорами о хельсинкском процессе и нерушимости границ.

Хотя, между прочим, никаких международно признанных соглашений о том, что распад Советского Союза и Югославии должен происходить исключительно по границам союзных республик, попросту не существует. Просто ведущие западные страны признали новые государства, возникшие на основе бывших союзных республик, а Абхазию, Южную Осетию, Нагорный Карабах, Приднестровье и Сербскую Краину признать отказались. Зато признали суверенитет Косова. То есть Запад проявил свой произвол, а для того чтобы навязать его всем остальным, придумал лицемерные отговорки.

Лучшим примером типичного западного поведения является постоянное давление на Россию с требованием активизировать иностранную трудовую миграцию и постоянные обвинения в наш адрес в «фашизме», когда значительная часть нашего народа демонстрирует отсутствие восторга от этой миграции. При этом хорошо известно, что европейцы отказываются ввести с нами безвизовый режим, поскольку не желают, чтобы трудовые мигранты из Центральной Азии перебрались из России в Европу.

Таким образом, найти взаимопонимание с властвующими на Западе элитами невозможно. Они воспринимают наше стремление к переговорам, начиная с Горбачева, как слабость, капитуляцию и в конечном счете признание поражения в холодной войне. Так что говорить с Западом нужно на языке силы. Разумеется, не военной силы, а на языке силы экономической и на политическом языке soft power.

А простым людям на Западе нам есть что предложить. Независимо от того, принадлежим мы с ними к одной цивилизации или к разным. Но чтобы они смогли услышать наши предложения, они должны убедиться в том, что мы сами честны и последовательны.