Санкции, санкции и еще раз санкции

Смешно, что символом антиглобализма стала маска Гая Фокса из фильма « V значит вендетта » — фильма пустого, к достоинствам которого можно причислить разве что Натали Портман в главной роли да музыку Чайковского (лучше всего хозяйке удался майонез — говорят в таких случаях). 

Главный «антисистемный» фильм последнего времени показывает нам заведомо устаревший, карикатурный вариант антиутопического будущего — с квазигитлером, руководящей ролью партии и рядами одинаково одетых и подстриженных жертв режима. Так система защищает себя, подсовывая невнятно разочарованному обывателю вместо себя картонный тревожный объект: «главное, чтобы не было как в Северной Корее» — притом что как в Северной Корее не будет уже больше нигде и никогда, будет куда хитрее. Динозавры остались только на выставках восковых фигур и приносят владельцам прибыль. 

Значительно менее знаменитый фильм «Дитя человеческое», напротив, показывает куда более актуальный вариант антиутопии. В этом будущем есть всё, что душе угодно: свободный рынок и свобода слова (ограниченная, само собой, политкорректностью и толерантностью), конкуренция товаров и партий, реклама, дискотеки и наркотики. Вот только что-то всё идет не так в целом: становится всё беднее, всё запущеннее, всё менее радостно жить (тут прекрасна ключевая метафора фильма: бездетное человечество). 

Главным злом объявлены мигранты. Реклама на телевидении убеждает сообщить специальным службам, где прячутся мигранты, их отлавливают, собирают в отдельные зоны. 

Мир, таким образом, разделен на три огороженные зоны. В одной копошатся в объедках мигранты, во второй боятся мигрантов и готовы поэтому терпеть общее обнищание обычные люди, а в третьей, самой маленькой (но и лучше всего охраняемой), живут бенефициары этой системы: у них дорогие вина, экологическая еда, хай-тек и оригинал «Герники» Пикассо в столовой. Со времен организации первой такой зоны в оккупированном Багдаде их принято называть зелеными зонами.

Зеленая зона не должна быть большой, бенефициаров не может быть много. По поводу крови, льющейся за пределами зеленой зоны, принято выражать озабоченность, и даже иногда глубокую озабоченность, но литься она отчего-то не перестает. Винить во всех бедах принято террористов и сепаратистов. Благополучное существование внутри зеленой зоны обеспечивается расширением рынков — рынки не могут стагнировать, они должны постоянно расширяться, это как дважды два показывает Карл Маркс, и до сих пор его никто не опроверг. 

Эти вещи нужно понимать, чтобы мыслить системно. Потому что Украину нелепо рассматривать как отгороженную от всего сферу, пребывающую в вакууме. Объяснять происходящее личной местью главы огромного и сложного государства за дебильные кричалки в его адрес могут только либо идиоты, либо люди, которым платят за дезориентацию общественного мнения. 

Русская приватизация, прошедшая в 1990-е годы, вкупе с распродажей прочей Восточной Европы, Южной Кореи, Индонезии и проч. поддерживала рост акций все 1990-е годы, она была хороша — но недостаточно хороша. Рынки требуют расширения, а планета не резиновая. Остается возможность обесценить российские компании, скупить их задешево и тем самым еще на какое-то время обеспечить рост акций. 

Механизм для этого есть, и он уже не единожды опробован. Состоит он из двух неразрывно, как инь и ян, связанных действий: санкции и — в качестве их пиар-сопровождения — медийное давление на своих так называемых избирателей. У Саддама было ядерное оружие, Каддафи насиловал маленьких девочек, Асад использует химическое оружие — и все они как один обворовывают собственный народ (aka «шубохранилище»). 

Перефразируя Альфреда Хичкока, для хорошего переворота нужны, во-первых, санкции, во-вторых, усиленные санкции и, в-третьих, радикально усиленные санкции. Ну и объяснение, что без них никак. 

Совсем хорошо, если удастся обрушить государство изнутри с помощью популярных блогеров — это дешевле всего, самое большее, что может понадобиться, — это пара снайперов, которые на местном майдане разок стрельнут и в тех, и в других, чтобы немного сдвинуть ситуацию с мертвой точки. 

В том случае, если в нужном государстве зажимают свободу слова, затыкают популярным блогерам рот, да еще и ограничивают свободу собраний, приходится идти на дополнительные расходы: авианосцы, беспилотники и, что дороже всего, ЧВК. 

Увы, второй вариант в случае России слишком опасный, так что остается только первый. Поэтому: санкции — чтобы покончить с проклятой «путинской стабильностью» и любой ценой спровоцировать нищее население на майдан; пиар-поддержка — чтобы объяснить своему телезрителю (да и русскому жителю Сети), что тут очередная битва с тираном за Свободу. Игра рассчитана не на мгновенную отдачу, а на перспективу. 

Кровь на Украине для этой игры необходима. Вне зависимости от того, кто там кого убивает, каким оружием и с какими наемниками, — кровопийцей тут уже назначен Путин, над этим работают слаженные и опытные команды специалистов. Можно призывать ополченцев сложить оружие, можно показательно увести все войска от границы (что было бы полным нонсенсом для любого государства, у границ которого идет война, спросите у Турции), можно надеть на голову плюшевые заячьи ушки, — ничто из этого не будет иметь значения, всё будет перетолковано в том смысле, что Путин пьет украинскую кровь. 

Именно потому что для санкций дискурс требует фигуры кровожадного, на грани безумия, тирана. 

Решением проблемы в медийном плане для России могла бы стать только помощь украинским карателям в уничтожении «террористов» (как уже предложил выросший в человека государственного ума Денис Драгунский), а в техническом — срочное объявление о мгновенной готовности распродать западным компаниям всё-всё-всё за копейки, и никак ни одно без другого, то есть принятие позы покорности. (Называться это всё могло бы «цивилизационный выбор России», «построение отношений с Западом на взаимовыгодной и равноправной основе», «движение по пути прогресса и демократии» и другими приятными словами.)

Альтернативой «позе покорности» может быть только полное или хотя бы частичное выламывание из глобальной экономической системы. Дело это неприятное и трудное. Но придется решить наконец, что для нас неприятнее.