Быть реалистами, то есть требовать невозможного, как выясняется, способны не только латиноамериканские «комиссары в пыльных шлемах», но и вполне респектабельные российские госкапиталисты. Предложение руководства «Газпрома» повысить свои внутренние тарифы на 9–10% лишь на первый взгляд кажется неслыханной смелостью, если не использовать иные эпитеты.
Лучшего момента для такого тарифного демарша найти было сложно.
Провал газовых переговоров с Украиной и перевод ее на предоплату не может не отразиться на сотрудничестве «Газпрома» со странами ЕС. Вторничный взрыв на магистральном газопроводе Уренгой–Помары–Ужгород и намерение официального Киева максимально повысить стоимость газового транзита — лишнее подтверждение того, что поставлять российское голубое топливо на Запад отныне будет намного сложнее и дороже.
Понятно, что иракский кризис вынуждает европейцев быть менее придирчивыми к «Газпрому». Если на Среднем Востоке начнется новая большая война, надежды Старого Света на альтернативные поставки иранского газа пойдут прахом, несмотря на отмену санкций в отношении Исламской Республики.
Но даже при условии, что Еврокомиссия реабилитирует «Южный поток» (а заявления еврокомиссара по энергетике Гюнтера Эттингера позволяют допустить и такое развитие событий), устранение политических препятствий может парадоксальным образом обернуться для «Газпрома» новыми экономическими проблемами. Ведь теперь его газопроводные проекты не ограничиваются Европой.
Только на создание необходимой инфраструктуры под китайские поставки российскому концерну надо потратить не менее $30 млрд.
Суммарные же затраты на «Южный поток» оцениваются в $39 млрд. Из них около $20 млрд — расходы на строительство сети трубопроводов, связывающих эту трансчерноморскую магистраль с российскими месторождениями. Иными словами, это инвестиции исключительно самого «Газпрома», а не его партнеров по «Южному потоку».
Даже для крупнейшей российской компании найти такие деньги на фоне санкций и оттока капитала (по оценке министра экономического развития Алексея Улюкаева — $80 млрд за пять месяцев) весьма проблематично.
Не случайно возникла идея о докапитализации «Газпрома» за счет средств Фонда национального благосостояния (ФНБ). И так же показательно заявление главы Минфина Антона Силуанова о том, что он не видит оснований для подобной финансовой поддержки «мощнейшей компании».
Иной реакции со стороны главного казначея сложно было ожидать. Но в средствах ФНБ заинтересовано слишком много других крупных отечественных корпораций, чтобы роль Силуанова, препятствующего включению в список потенциальных реципиентов еще и «Газпрома», не свелась к формуле «один в поле воин».
В то же время опережающее темпы инфляции повышение внутренних тарифов на газ позволяет решить финансовые проблемы концерна без привлечения госрезервов. Но удорожание одного из ключевых энергоносителей и, как следствие, значительное повышение энерготарифов создаст дополнительные проблемы для других российских промышленных и инфраструктурных предприятий. В том числе и тех, которые сейчас претендуют на средства ФНБ.
У них, в таком случае все бонусы от использования сравнительно недорогого госфинансирования уйдут на оплату газа и/или электроэнергии. Не говоря уже о неизбежном при таком сценарии скачке инфляции, съедающем рублевые доходы у всех — и у бизнеса, и у населения.
Так не проще ли смириться с прямым «подключением» «Газпрома» к ФНБ в обмен на обязательство с его стороны значительно не повышать тарифы? В проигрыше газовый концерн всё равно не останется. Чего нельзя сказать о всей российской экономике.
