В ночь с 9 на 10 июня мировые информационные агентства сообщили о резком обострении ситуации в Ираке. Боевики террористической организации «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), рассеяв слабо организованные силы иракской армии, захватили богатейший центр нефтеносной провинции Мосул.
По сообщениям официального Багдада, в банках города хранилось ценностей почти на 500 млн долларов. Все попытки отбить город успехом не увенчались, а боевики вскоре взяли крупный город Тикрит, продолжили наступление на Багдад и в настоящее время находятся всего в 60–90 км от столицы Ирака с севера и запада.
Правительство сообщает, что пока Багдад находится в полной безопасности, но США и Великобритания уже направили в Ирак дополнительный воинский контингент для охраны своих посольств. Это не случайный шаг: в городе Мосул боевики захватили весь персонал турецкого консульства и в настоящее время удерживают его в заложниках.
Обстоятельства сложились таким образом, что центр активности боевиков-салафитов переместился из Сирии в Ирак. Еще в ноябре прошлого года среди терпящих поражение от правительственных войск Асада исламистов случился раскол, приведший к боевым столкновениям между ИГИЛом и организацией «Джабхат ан-Нусра». Тогда духовный лидер «Аль-Каиды» шейх аз-Завахири заявил о необходимости расформирования ИГИЛа и указал ее лидеру аль-Багдади на необходимость разделения сфер влияния между различными группировками. В конце 2013 года большинство боевиков ИГИЛа отправились в Ирак, и вскоре их группировка оказалась пополненной отступающими из Сирии осколками многочисленных исламистских отрядов.
В Ираке щедро подпитываемые Саудовской Аравией боевики неожиданно нашли себе союзников. Дело в том, что после вывода американских войск из Ирака в Багдаде продолжало работать избранное в условиях оккупации правительство шиита Нури аль-Малики. Особым расположением народа оно не пользовалось из-за соглашательской позиции по отношению к США. Дискриминируемым меньшинством в Ираке оказались сунниты — костяк партии БААС покойного Саддама Хусейна. Их не пускали к государственной нефтяной кормушке, а самые радикальные из них — салафиты-исламисты — приступили к тактике террора против шиитского населения, что еще более увеличивало межконфессиональный раскол.
С усилением группировки ИГИЛа, которой в начале 2014 года удалось захватить несколько мелких городов в «суннитском треугольнике» Ирака, ее внутри страны начали воспринимать всерьез. В результате длительных переговоров в мае 2014 года сформировался странный альянс из салафитов из группировки ИГИЛа, которая к тому времени подчинила себе прочие террористические движения, сторонников партии БААС и последователей суфийского братства «Накшбандийа».
Бывшие баасисты оказались настоящим подарком. Их лидеру, ближайшему сподвижнику Cаддама Хусейна Иззету Ибрагим аль-Дури удалось сохранить костяк расформированной по приказу американцев иракской армии, и теперь ее бывшие офицеры стали военными советниками, которых так не хватало привыкшим лишь к партизанской войне исламистам.
Братство же «Накшбандийа» — это мелкий и средний бизнес Ирака, страдающий от коррупции центральных властей. Его средств вполне хватило для того, чтобы создать свой собственный вполне боеспособный отряд, который уже успешно проявил себя в Киркуке.
Объединяет все эти разрозненные группировки только одно — ненависть к центральному правительству в Багдаде. Салафиты ненавидят шиитов по определению, считая их еще большими врагами, чем сионистов.
Бывшие баасисты грезят поквитаться за повешенного Саддама — вынесшего смертный приговор бывшему лидеру судью Рауфа Абдель Рахмана Рашида уже поймали и готовятся казнить. Накшбандийцы оказались недовольны неспособностью властей навести порядок и дискриминацией суннитов. Будущее они видят весьма по-разному, однако все едины во мнении о необходимости свержения действующего правительства и установления власти суннитов на всей ее территории.
И бывшие баасисты, и их союзники из «Накшбандийа» считают, что автономный Иракский Курдистан является неотъемлемой частью страны, а курды эксплуатируют природные ресурсы и не делятся с остальными.
Именно поэтому курды Мосула стали первыми жертвами трагедии и в панике бежали от приближающейся армии исламистов. Однако, в отличие от властей в Багдаде, курдской автономии за годы фактической независимости при помощи американских и израильских инструкторов удалось превратить партизанские отряды «пешмерга» в серьезную военную силу: первые попытки вторгнуться на территорию автономии закончились поражением для армии ИГИЛа.
В этой ситуации иракские курды, последовательно отказывающие в легитимности центральному правительству на территории своего квазигосударства, оказались нежданными союзниками Нури аль-Малики в борьбе против исламистов.
Однако цели у них принципиально разные. Если правительство в Багдаде думает о собственном выживании, то курды были бы не прочь расширить сферу своего влияния. Они еще после американского вторжения рассчитывали на включение в автономию Мосула и Киркука, однако завладеть этими богатыми нефтью районами им не позволил Вашингтон. Сейчас, в условиях разгорающегося суннитско-шиитского конфликта и слабости центрального правительства, сложилась хорошая обстановка для осуществления этого плана.
Реальным союзником правящего режима остается лишь шиитский Иран. В условиях отказа США и других стран НАТО отправить свои войска на защиту Багдада только Тегеран может стать гарантом сохранения действующего правительства, а значит, и нефтяных контрактов руководства с многочисленными нефтедобывающими иностранными компаниями.
17 июня уже прошли совместные американско-иранские консультации по вопросам безопасности в Ираке. Разумеется, ни о каком военном сотрудничестве речь идти не может, однако в целом Вашингтон может дать Тегерану карт-бланш на проведение крупномасштабной антитеррористической операции в регионе.
Конечно, это не понравится монархиям Залива — спонсорам салафитских организаций и давнишним соперникам Ирана, и арена шиитско-суннитского противостояния окончательно сместится на землю многострадального Ирака, предоставив временную передышку Сирии и Ливану.
Автор — доцент факультета международных отношений СПбГУ.