Телевизионная вышка или сервер? Что брать?

Последние несколько лет ведется оживленная дискуссия о том, насколько быстро погибнут традиционные медиа и как новые средства коммуникации, прежде всего социальные сети, вытеснят привычные телевидение, радио и газеты. И жизнь дает ответы на эти вопросы.

В пятницу, 23 мая, таиландские военные сделали однозначный выбор — они решили, что брать нужно телевизионную вышку. И не просто брать, а для обеспечения порядка еще и отключать телевидение и радио. Аналогичный ответ некоторое время назад поступил из охваченной волнениями Украины. Там активисты всех мастей, сторонники всех вариантов развития событий на Украине атакуют, штурмуют и захватывают вовсе не серверы и квартиры блогеров, а телевизионные станции и вышки, предназначенные для ретрансляции теле- или радиосигнала.

И, видимо, не зря.

Им кажется (и справедливо, по-моему), что телевидение и радио куда более мощное и эффективное оружие, чем «интернет» и его социальные сети. Слово «интернет» взято в кавычки только потому, что понятие трактуется крайне широко — от способа связи (IP-протокол) до вообще всей совокупности современной информационно-коммуникационной среды. А в ней помещается многое, в том числе и телевидение, и радио, и индивидуальные массмедиа, и бог весть что еще. И говоря о телевидении и радио, которое явно берет реванш, я говорю о том, что профессиональные медиа, распространяемые удобным и не требующим активности от аудитории путем (неважно, каков технический способ раздачи), оказались куда более могущественными, чем кумиры социальных сетей.

Но и без этих последних событий мне давно казалось, что эмоциональные крики о гибели традиционных медиа излишне экзальтированны, не так уж быстро эти самые старые медиа погибают, хотя совсем недавно было принято считать, что отступление традиционных медиа повсеместно, а вот торжество над ними новых медиа неизбежно.

Я хотел бы сразу оговорить, что я вовсе не считаю социальные сети и вообще новые медиа чем-то ничтожным.

Ни в коей мере. На наших глазах возникло уникальное средство коммуникации, которое — если, конечно, не случится вселенской катастрофы — никогда не покинет нас. Другое дело, что мировая медийная революция, связанная с этими новыми методами коммуникации, уже завершилась и в медиасреде наступил своего рода термидор или даже брюмер — новое иерархическое успокоение, новая системная стабильность.

Если хотите, всемирное человечество, прежде всего его активная часть, нашло новый баланс в деле медиапроизводства и медиапотребления. Традиционные медиа шаг за шагом вернули свои позиции (никогда не утрачиваемые в широкой аудитории) в умах элит, овладели новыми методами работы и создали новый медийный мир, описать который только предстоит. Равно как и во времена французской революции, ни о каком полном возвращении назад речи не идет, просто реальность взяла свое и отрегулировала отношения бесчисленных субъектов глобального медийного мира.

И подходить к этому новому описанию стоит, прежде всего опираясь на факты. Причем на факты, характеризующие проявления человека в крайних политических, да и просто жизненных ситуациях.

А они абрисно таковы. Например, и в Таиланде, и на Украине действуют практики (люди, которые жизнью рискуют в случае неудачи), то есть они руководствуются предельно экзистенциальной целесообразностью, а вовсе не досужими размышлениями об изменениях в медиакоммуникациях.

И стало ясно, что пулеметчик должен располагаться у телевизионной станции, у передающего центра. Конечно, возможно, украинские активисты и таиландские военные ошибаются, действуют по-старинке — им бы блогеров зацапать, вот было бы дело! Но кое-что подсказывает, что тут нет ошибки.

И тому странным подтверждением служит несколько обстоятельств.

Например, история двух крупных столкновений, произошедших на площадях Тахрир и Таксим одновременно — в Египте и Турции соответственно. Как известно, в Египте власти вообще отключили интернет, но выяснилось, что простой мулла куда эффективнее Twitter-сообщества. Он дает прямой импульс к действию.

На площади Таксим была в чем-то сходная ситуация, но там роль муллы сыграли профсоюзы, то есть вполне традиционные формы объединения людей для координации совместных действий.

Грубо говоря, был получен ответ на очень важный вопрос — может ли условный «интернет» играть такую же роль, как таран, которым выбивают ворота осажденного замка. Выяснилось, что в прямую — нет. Постепенно выяснилось и кое-что еще про интернет.

Он не обладает тем качеством, что присуще телевидению и радио, — эксплозией. В свое время Маршалл Маклюэн, говоря о радио и телевидении, сформулировал наиболее поразительное качество телевидения и радио — возможность ощущения одновременности восприятия информации. По радио, к примеру, сообщают о начале войны — и толпы замирают у репродукторов.

Или миллионы смотрят футбольный матч и кричат одновременно с трибунами. Вот это чувство сплоченности в одновременности интернет передать — непосредственно — не в состоянии.

Конечно, можно устраивать онлайн-трансляции, конечно, современное телевидение — тот же интернет. Во всяком случае каналы связи одни и те же. И верно, что интернет от телевидения отличается в основном тем, что аудитория первого активна, а второго — пассивна. Но не только этим!

Есть еще два обстоятельства — размер и расположение экрана и уверенность в том, что миллионы таких же людей смотрят то же самое в это же самое время. А в результате в коллективной голове аудитории возникает ясный вектор понимания ситуации, и не так уж важно, насколько ложно или правдиво и в какой пропорции это понимание.

Иными словами, после всех восторгов экзальтированной интеллигенции выяснилось, что природа человека куда устойчивее, что большинство, причем подавляющее, разумно предпочитает быть ведомыми. И это, кстати, счастье. Вообразим хоть на секунду, что произошло бы, если бы дело обстояло иначе, — уверен, мир погиб бы.

Те же последние драматические события и на Украине, и в Таиланде (а именно в таких ситуациях всё обретает предельную ясность) показали, каков новый симбиоз традиционных и новых медиа. Оказалось, что действительно жизненно важные вещи — удел скорее традиционных медиа, а вот всякие сопутствующие нюансы — новых.

Я, конечно, несколько огрубляю, но, к моему изумлению, интеллектуалы, даже дипломаты переместились в социальные сети.

Так, изощренная ругань и разъяснение дипломатических нюансов стали делом всякого рода пресс-секретарей и прочих интеллектуалов именно в социальных сетях. А вот лобовой и внятный, акцентированный рассказ о событиях — для телевидения.

Исследования аудитории последнего времени показывают удивительную вещь — не только растет аудитория радио и телевидения, но увеличивается и доверие к ним. Согласно и «Левада-центру», и согласно ВЦИОМу, телевидение оказывается важнейшим источником информации для подавляющего большинства людей. И важно, что это не только российская тенденция.

Так, на XX Радиоассамблее Европейского вещательного союза был сделан доклад о том, что 54% европейцев считают, что главным медиа, объединяющим европейцев, является радио (между прочим, ТВ чуть-чуть уступает). А согласно «Арбитрону», крупнейшему медиаизмерителю Северной Америки, слушание радио растет (правда, всеми способами, в том числе и через медиаплееры, подкасты и т.д.). В Европе же долговременный тренд снижения аудитории общественного телевидения сменился на противоположенный — аудитория стала расти.

Конечно же, детальный анализ изменений на медиарынке не предмет этой заметки. Ее посыл в другом. Не надо иллюзий, если хотите влиять всерьез, если хотите разъяснять всерьез — пользуйтесь традиционными медиа. Если же хотите разъяснять нюансы, кормить знатоков отборным кормом, то тогда — в социальные сети. Они необыкновенно важны. Но сложившейся сегодня медиасемье они пока на подхвате.

Автор — декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна ГУ-ВШЭ.