Но кто же будет за Россию перед Всевышним отвечать
Результаты социологических опросов редко бывают совсем уж сенсационны. По большей части они обозначают некоторую тенденцию в умах — не более того. А уж какое эта тенденция получит развитие, один Бог знает. Но опрос «Левада-центра» от 25–28 апреля с.г. достоин быть признан в высшей степени нерядовым, ибо он зафиксировал произошедшую за год диаметральную переполюсовку общественных настроений.
В апреле 2013 года хотели бы и после выборов 2018-го снова видеть во главе России В.В. Путина только 26% опрошенных, даже еще в начале марта с.г. — только 32%. А уже в конце апреля — 49%. Рост в два раза. И наоборот: число граждан, желающих видеть на этом посту после 2018 года «человека, который бы предложил другое решение проблем России», в два раза уменьшилось. В апреле 2013 года — 41%, в апреле 2014-го — только 22%.
Разумеется, все знают, что произошло этой весной, и влияние этих событий в том числе и на электоральные перспективы очевидно. С одной стороны, возвращение Крыма под русскую державу, причем возвращение без единого выстрела, — это такое деяние, которое большинство граждан России будет ставить правителю в заслугу — и немалую.
Соответственно, срабатывает механизм «то-то, братцы, будет слава нам с В.В. Путиным-отцом». В том числе и применительно к будущим выборам. Принцип «своей земли не нужно нам ни пяди», тем более что она не своя и стоить будет чрезвычайно дорого, пользуется куда меньшей популярностью. В этом можно усматривать досадное невежество и непросвещенность, но от этого гарантированный эффект патриотического подъема (вар.: «угара») меньше не станет.
С другой стороны, оппозиция, «предлагающая другое решение проблем России», сдулась со скоростью, даже пугающей. Непримиримая оппозиция, не желая хоть немного лавировать, сделала ставку на полную солидарность с Киевом и державами, ему покровительствующими. Поскольку и Киев, и державы сумели сотворить едва ли не все глупости и гадости из в принципе возможных, негативное отношение к Киеву не могло не распространиться и на полностью присягнувших ему оппозиционеров — и без того уже достаточно надоевших и непопулярных. События весны окончательно сгубили их в общем мнении.
Так называемые системные либералы, не считая возможным выступить с непримиримых позиций — это было бы слишком решительно и могло быть означать утрату постов и званий, — ушли в глухую тень, вообще замолчав. Что, с одной стороны, понятно, с другой — означает политическое самоуничтожение, только не громкое, как у несистемных, а тихое.
Политическое пространство оказалось пустым, что и привело к феноменальным результатам опроса. При этом, однако, ни в какой мере не был снят вопрос о том, что дальше. Ибо все под Богом ходим, и к тому же ненависть других державцев к слишком самостоятельному и удачливому правителю России дошла до высшей точки. Что во всякий момент может актуализовать вопрос о кадровых переменах на самом верху, возможно, являющихся результатом вынесенного решения, а возможно, и отражением того простого факта, что держава не может оставаться без управления.
И управления эффективного. Вариант 2008–2012 годов, когда в ходе властного интермеццо реализовывалась модель автошколы с учеником и опытным инструктором, который пользуется вторым набором педалей, не удовлетворил особо никого — до такой степени он был вымученным и мертворожденным. Одним из итогов интермеццо стало всеобщее убеждение — «Избави Бог, нам нужен властный царь, а не опека над царем».
Любые внешние успехи могут обратиться в прах, если, как это не раз уже встречалось в отечественной истории, грызня диадохов или смелое реформаторство слабого преемника поставит под вопрос все былые победы. И то, что до 2018 года — или до года, никому не ведомого, — осталось еще немало времени, не должно обманывать и успокаивать — дескать, завтра, завтра, не сегодня. Время идет куда быстрее, чем кажется, и особенность этого «завтра» в том, что оно всегда приходит неожиданно.
Чем более впечатляющими в смысле консолидации власти оказываются нынешние результаты социологических исследований, тем угрознее оказывается вопрос об этом завтра — «Но кто же будет за Россию перед Всевышним отвечать?».
Будущее темно.
