Смысл антироссийских санкций может быть многообразен. Нанести вред В.В. Путину и его ближнему кругу. Нанести вред российской верхушке вообще. Причинить страдания всему российскому народу за то, что он имеет такое нелюбезное США и ЕС руководство. Подорвать российское хозяйство — желательно так, чтобы оно не смогло подняться. Фантазия у санкционеров богатая, возможности — тоже.
Но чего антироссийскими санкциями невозможно достичь — это сохранения украинского унитарного государства в границах 2013 года. Причем речь идет не только о Крыме, на который defacto уже махнули рукой. Даже за вычетом Крыма, с 1954 года так и не приросшего полностью к Украине, есть иные земли, которые уже не живут по унитарной модели 2013 года и вряд ли вернутся под Киев, чтобы жить по прежней модели.
Ибо роcсийско-украинские отношения — вопрос отдельный и прискорбный, но делать вид, что настроения в Донбассе, Луганске, Одессе, Харькове есть всецело результат деятельности московского империализма и что правь Россией не нынешний лидер, а кто-нибудь другой, нимало не империалистический, то на Юго-Востоке Украины ничего бы не случилось, — значит, обманывать себя.
Всё равно бы случилось, ибо три важных центробежных фактора действуют и помимо России. Если бы — как на нынешних агитационных киевских листках — восточнее Харькова и Луганска плескался океан, было бы, в общем, то же самое. Эти три фактора суть:
1. Коллапсирующая экономика. Украинское хозяйство и прежде находилось у опасной черты, а полгода революционной сумятицы способны добить даже и более крепкую экономику. Об экономических плодах майданной революции достаточно послушать и.о. киевского премьера А.П. Яценюка. А хозяйственная руина всегда и везде усиливает партикуляристские настроения. Вспомним хоть распад СССР, когда хозяйственный кризис побудил республики разбегаться кто куда, чтобы спасаться поодиночке.
2. Крайнее неразумие (это еще очень мягко сказано) киевских политиков и СМИ, отринувших в отношении к русскоязычным жителям Юго-Востока всякое подобие политкорректности. «Титушки», «ватники», «Осторожно — русские» и пр. могут быть сравнимы разве с антисемитской пропагандой Третьего рейха — всё это уже совершенно на линии «Жид, сгинь, пропади!» — или с отношением жителей древней Спарты к илотам. Причем неразумие даже большее, чем у немцев или спартанцев, поскольку те располагали сильными средствами, заставляющими неполноценные народы смириться с оскорблениями, а герои Украины такими средствами не располагают. Что дополнительно усиливает партикуляризм.
3. Утрата инстинкта повиновения. Основа, на которой стоит всякое государство, есть молчаливое согласие подданных смиряться и повиноваться властям предержащим. Если в стране побеждает революционная логика — а что такое майдан, как не высшее воплощение победительной революции? — она становится всеобщей, и пример, как действовать, распространяется со скоростью степного пожара. В том числе и на юго-восточные земли. Восстановление утраченного инстинкта дается с трудом и средствами, которые никак нельзя назвать гуманными и которых к тому же у киевского правительства нет.
Бывают, конечно, случаи, когда партикуляризм удается преодолеть. По крайней мере, сохранив мятежную территорию в рамках единого государства. Пример — Чечня. Но это стоило большой крови, заняло не один десяток лет — в конце концов начала сказываться усталость от бесконечной войны — и потребовало больших денег. Лозунг «Хватит кормить Кавказ!» — это тоже реальность умиротворения. Денег у Киева нет вообще, сил на ведение десятилетней войны, после которой настанет усталость, тоже нет.
Другой случай — Югославия в 1945 году. После беспримерной жестокости межэтнической резни Тито удалось собрать сербов, хорватов и боснийцев в единое государство, которому удалось просуществовать сорок пять лет. Но тут опять же сказалась послевоенная усталость — общий вопль «Довольно крови!», незаурядная личность самого Тито, причем личность довольно жесткая, отсутствие внешнего вмешательства и, кстати, довольно сильные уступки партикуляризму союзных республик. Ничего подобного на Украине сегодня не наблюдается.
Будь киевское руководство более реалистичным, оно задалось бы целью ценой уступок — возможно чувствительных — спасти что можно, причем спасти поскорее, ибо партикуляризм отнюдь не на излете, скорее — на подъеме. Сегодня плата за майдан еще может быть относительно приемлемой, завтра уже и полцарства не хватит.
