«Фильм нужен, чтобы молодые знали: есть на Руси такой поэт — Цветаева» | Статьи

В прокат выходит историко-биографическая драма «Зеркала» Марины Мигуновой — первая картина о жизни и смерти Марины Цветаевой. Корреспондент «Известий» Николай Корнацкий встретился с ректором Театрального института имени Бориса Щукина, народным артистом России Евгением Князевым, исполнившим в фильме роль Бориса Пастернака.

— Как вы попали в картину?

— Мне позвонили и предложили сыграть роль Бориса Пастернака, что, конечно, меня удивило — я вот никакого внешнего сходства между нами не вижу. Но мне пояснили, что это будет не столько биографический, сколько собирательный образ московского приятеля Цветаевой — поэтому фамилия моего героя не называется, в титрах он обозначен просто по имени. Хотя, если поискать, то определенные параллели с судьбой Бориса Леонидовича можно найти.

Я прочел сценарий, и меня поразил эпизод, когда Борис пересказывает Марине свой знаменитый телефонный разговор со Сталиным, где он кается, исповедуется за проявленную слабость, почти просит отпущения грехов — вождь спросил тогда совета, что делать с Мандельштамом, чья судьба висела на волоске, а Борис Леонидович не смог найти нужных слов. Я задался вопросом, имеем ли мы право выносить это на всеобщее обсуждение? Мне кажется, что да, имеем.

Когда мы говорим, что вот этот человек так никогда бы не поступил, а вот тот способен и не на такое, мы очень упрощаем личность. В каждом человеке намешано как плохое, так и хорошее. Мы все имеем право на слабости, страхи, иллюзии. На мой взгляд, Пастернак не струсил, нет. Он был сконфужен, пришел в замешательство от факта, что к нему обращается сам Сталин. Он был очарован талантом, мощью, личностью Сталина. Миллионы людей его боготворили, так почему не мог боготворить Пастернак? Однако это никак не умаляет его талант поэта и заслуги в литературе.

— Кроме вас, в фильме ключевые роли играют два других выпускника Щукинского училища — Виктор Добронравов (Константин Родзевич) и Роман Полянский (Сергей Эфрон). В итоге в картину пришло что-то «вахтанговское»?

— Когда выходят новые фильмы, я всегда ищу среди актеров наших выпускников, и приятно, что очень часто нахожу. Я горжусь, что наши ребята очень востребованы в профессии, а особенно приятно за Витю Добронравова — он же у меня на курсе учился. Как наше присутствие в кадре повлияло — не могу сказать. Лично мне кино как зрителю понравилось.

Это безусловно важная, необходимая картина — хотя бы для того, чтобы молодые люди узнали, что есть на Руси такой поэт, неординарный, страстный, в свое время непонятый. Как писала сама Цветаева: «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед». Это время признания уже пришло.

Мне тема близка еще и потому, что именно Марина Цветаева дала мне путевку в профессию. В 1981 году Евгений Рубенович Симонов позвал меня в Театр Вахтангова репетировать цветаевскую пьесу «Приключение». Позже, в 1985 году, он ее соединит с другой пьесой Марины Ивановны — «Феникс» и поставит спектакль «Три возраста Казановы», где я сыграю молодого Казанову, Василий Семенович Лановой — Казанову среднего возраста, Юрий Васильевич Яковлев — старшего. Это, кстати, была первая постановка Цветаевой в театре, она продержалась в репертуаре 18 лет.

Помню, как мы — Симонов, Яковлев, Лановой, девушки-актрисы и я — ходили в здание в Борисоглебском переулке, где до революции жила поэтесса. Тогда это был еще жилой дом, и Надежда Ивановна Катаева-Лыткина, будущий создатель дома-музея, просила у жильцов разрешения показать нам комнаты, которые когда-то принадлежали Цветаевым.

— Если посмотреть на вашу фильмографию, видно, что вам часто предлагают играть исторических персонажей. Прорицатель Вольф Мессинг в известном телесериале, видные большевики Лев Троцкий, Григорий Зиновьев.

— Более того, недавно в сериале о Любови Орловой и Григории Александрове я сыграл и Сталина. Это очень мощная, сложная фигура, к ней невозможно подходить в однозначными оценками — позитивными или негативными. Наполеона также многие ненавидели, другие боготворили. Но оба они остались в истории, безусловно.

Я мечтаю, чтобы кто-нибудь написал сценарий о жизненном пути Троцкого и предложил сыграть главную роль. У этого деятеля была чрезвычайно насыщенная, бурная жизнь. Одно из первых лиц государства, трибун революции, создатель Красной Армии, Мейерхольд посвящает ему спектакли, а затем — травля, бесславная высылка из страны…

Безусловно, все выдающиеся личности очень интересны, так как через их судьбы проглядывает большая история. Но, знаете, люди всегда остаются людьми, сущность наша неизменна, а история развивается по спирали и постоянно повторяется.

Четыре главы любовного романа

В том, что за все это время о Марине Цветаевой не было снято ни одного фильма (сериал Михаила Козакова «Очарование зла», где Цветаева — персонаж второстепенный, не в счет), нет ничего удивительного. В жизни поэта было много моментов спорных или даже скандальных, а кинобиография в России часто старается соперничать в назидательности со скульптурным монументом.

И «Зеркала», которым где-то отчаянно не хватает тонкости, а где-то смелости, здесь не исключение. В фильме Марины Мигуновой («Граф Монтенегро», «И падает снег…») к минимуму сведены многочисленные цветаевские увлечения; о гомоэротической связи с Софией Парнок упоминается лишь мимоходом; полностью опущена короткая жизнь второй дочери, Ирины, умершей в возрасте трех лет в Кунцевском приюте.

Под чутким контролем Юрия Арабова молодая сценаристка Анастасия Саркисян ловко сжала бурную биографию Цветаевой в четыре главы любовного романа с главным мужчиной ее жизни — Сергеем Эфроном. Пролог — их знакомство через посредство Максимилиана Волошина в Коктебеле в 1911 году. Затем — 1922 год, Прага, где он, она и их новый товарищ Константин Родзевич на несколько мучительных месяцев неумолимо вязнут в «любовном треугольнике». Далее, с 1925 года Эфроны уже в Париже, Сергея вербует НКВД и втягивает в убийство Евгения Рейсса. И, наконец, потеряв надежду обрести покой на чужбине, они возвращаются домой в Советскую Россию за лучшей долей, а находят смерть.

Стоит отдать должное Арабову и его школе — история выстроена с архитектурной точностью, однако при реализации глубина высказывания как-то резко обмельчала. Прекрасная актриса Виктория Исакова играет не человека, а воплощенную нервозность, фурию в человечьем обличии, стремящуюся подчинить себе окружающих. А они, окружающие, хоть и ропщут, но подчиняются.

Ключевая сцена фильма: Родзевич (любовник) и Эфрон (муж), оба брошенные Цветаевой, сидят на полу в темной комнате и глушат спирт — от тоски и приобретенного знания, что они всего лишь «декорации» для моноспектакля гениальной, но жестокой актрисы. Одним словом, «зеркала», которые существуют исключительно для того, чтобы поэт смотрел на свое отражение.

Никто не спорит, что у поэта свои отношения с реальностью, и он имеет определенное право на чувство превосходства. Юрий Живаго в романе Пастернака мысленно бросал своим скучным и одномерным друзьям: «Единственно живое и яркое в вас — это то, что вы жили в одно время со мной и меня знали», то есть фактом своей жизни рядом со мной дали мне возможность «отразиться» в вас. В «Зеркалах» эта мысль проводится слишком прямолинейно и слишком нарочито, чтобы восприниматься как откровение.