Президент СССР перед судом
Патриотический подъем весьма часто переходит в патриотический угар. Признаком последнего является усердие не по разуму, причем усердие с явным репрессивным оттенком. При угаре очень хочется свести счеты, причем порой весьма давние.
Не иначе как к действию угара можно отнести инициативу группы думцев. Видя в украинском кризисе прискорбные последствия распада СССР, депутаты — члены фракций ЕР, КПРФ и ЛДПР решили привлечь первого и последнего президента СССР М.С. Горбачева к уголовной ответственности за случившийся при нем распад СССР.
При крушении прежней политической системы бывает, что верховный правитель попадает под суд и даже восходит на эшафот. Но ни революционный конвент, осудивший Людовика XVI, ни екатеринбургский ревком, осудивший Николая II (если, конечно, постановление ревкома вообще можно назвать судебным решением) не вменял сверженным монархам в вину их слабость и недостаточную решительность в подавлении революции. Оно было бы и странно, если бы Дантоны и Робеспьеры судили короля за то, что он не распорядился подавить силой восстание парижской черни, а самих Дантонов отправить куда Макар телят не гонял.
Тогда как думцы вменяют М.С. Горбачеву в вину именно нерешительность. Каковое обвинение со стороны представителей законодательной власти РФ несколько парадоксально. Прояви президент СССР в 1990–1991 году жесткую волю и удержи он Советский Союз от распада, РСФСР не стала бы суверенным государством и Дума вообще вряд ли появилась бы как институт. Претензии думцев к М.С. Горбачеву, таким образом, заключаются в том, что своей слабостью и безволием он позволил своим обвинителям стать депутатами.
Тем более что слабость и безволие — это такие вещи, которые хорошо инкриминируются задним (в нашем случае даже сильно задним) числом, причем инкриминируются людьми, которые сами никогда не несли личную ответственность за державу. Тогда как М.С. Горбачев, такую ответственность несший, хотя, конечно, несший не слишком удачно, столкнулся с известной дилеммой «недотерпеть — пропасть, перетерпеть — пропасть». До какого момента можно было сохранить СССР, с какого момента уже поздно было пить боржоми, где была пропущена решающая историческая развилка, до сей поры точно не знает никто и, похоже, в наименьшей степени (уж точно — не в наибольшей) знает сам М.С. Горбачев.
То, что его воззрения — соответственно, и деяния — были хаотичны и непоследовательны и в конечном счете привели к тому, что мы имеем сейчас, это несомненно, но этот грех мировоззренческой сумбурности он разделял со всем современным ему политическим классом и даже со всем обществом в целом.
Полезли в воду, не зная броду, полезли с таким безрассудством и ошибками, что вообще-то еще хорошо отделались, могло быть хуже и много хуже, но будем уже честными. «Так жить нельзя», «Перемен требуют наши сердца», «Иного не дано» — это всё Горбачев придумал? Или этот безоглядный порыв владел несколько более широкими общественными слоями, и в итоге разворачивающиеся процессы довольно быстро вышли из-под контроля, сам всадник выпустил из рук поводья и ему только и оставалось, что держаться за хвост очумелого коня.
Положим, угар перестройки можно описать словами: «Но в полдень нет уж той отваги; // Порастрясло нас; нам страшней // И косогоры, и овраги; // Кричим: полегче, дуралей!» Но, во-первых, и кричали-то далеко не все, криков «Покруче, дуралей!» было, пожалуй, даже больше, а во-вторых, было уже поздно.
Разве что составить обвинительное заключение, предполагающее за президентом СССР сознательный и обдуманный план по разрушению СССР, составленный давно и, возможно, даже не им, но принятый им к действию и неукоснительно исполненный. То есть видеть в М.С. Горбачеве не мастера тактических ходов и при этом никудышного стратега, но тщательного исполнителя многоходовой инструкции. Сколь-нибудь внимательное изучение горбачевского государственного творчества вселяет сильные сомнения в существовании такого всеобъемлющего плана — разве что вдаться в совсем глубокую конспирологию. Маленький человек, не сумевший управиться (а кто бы сумел?) с пришедшими в движение материковыми платформами, причем движение и столкновение их продолжается и до сего дня, процесс как пошел, так всё и не остановится — это более похоже на истину.
Суд маленьких депутатов над маленьким генсеком, желающих осудить его за катастрофу геологического масштаба, — вот что мы сейчас наблюдаем в нашей Думе, богатой задумками.
Тем более что собрались судить вовремя и без промедления. Со времени распада СССР и отречения М.С. Горбачева прошло 22 с лишним года. История знает только одного монарха, пережившего крушение своей великой империи и долго и беспечально проживавшего на покое, — это кайзер Вильгельм II в голландском Дорне, что близ Утрехта. Но чтобы в начале 1941 года депутатам рейхстага пришло в голову судить Вильгельма за то, что в 1918 года он утратил все полимеры — до этого даже тевтонское безумие не доходило.
