Причина ужаса, охватившего сейчас множество вполне приличных людей, состоит не в страхе ядерного апокалипсиса. В него никто серьезно не верит. Причина в том, что у обывателя вызывает легко объяснимый страх любое изменение существующего порядка вещей.
Это нормально и чисто по-человечески понятно. Мы все привыкаем к ситуации, в которой оказываемся, находим в ней элементы комфорта и боимся нового.
Аналогичным образом и в международных отношениях. В эпоху перемен существующее положение дел кажется нам идеальным, несмотря на его несправедливость. Но новое — неотвратимо, и в нем нужно учиться жить. России и Западу, в первую очередь — США, будет недостаточно просто спустить возникший конфликт на тормозах. Должна начать меняться вся философия международной политики, сформировавшаяся после завершения Холодной войны.
Выдающийся французский мыслитель Раймон Арон писал, что главными действующими лицами мировой политики являются солдат и дипломат. Сменяя друг друга, они регулируют отношения между народами, помогая защищать национальные интересы и восстанавливать мир.
При этом базовая функция дипломатии — избежать эскалации конфликта и найти решение, которое более-менее устраивает всех. И всех в одинаковой степени не устраивает, потому что полная удовлетворенность одного означает полную неудовлетворенность остальных.
Дипломатия исторически не знает полных побед.
Она признает только относительные успехи, фиксирующие конфликтные по природе своей отношения в новой точке их развития. Так было веками, и так должно быть всегда. Но 23 года назад ситуация качественно изменилась не в лучшую сторону. Рухнул СССР, ушли в прошлое холодная война и биполярный мир. Но получилось так, что вместо движения в сторону свободы и демократии на мир опустилась тень блоковой дисциплины подчинения всех лидеру. Прямого или опосредованного.
Только лидер теперь был один.
В центре международного порядка, возникшего после завершения холодной войны, было единственное правило: только одна сила имеет право отстаивать свои национальные интересы полностью самостоятельно. Этот порядок не был ни справедливым, ни устойчивым.
Несправедливость этого порядка заключалась в том, что монопольное право на истину в последней инстанции оказалось присвоено единой в ценностном отношении группой государств. Это автоматически ставило всех других перед выбором — подчиняйся или уходи.
Неустойчивость такого миропорядка объяснялась еще и тем, что формально и фактически этот порядок опирался на структуру, возникшую в другую историческую эпоху.
Вторая по могуществу ядерная держава — Россия — была исключена из группы победителей, а Китай не мог в эту группу войти. Да и особенно не стремился. Одни международные институты, такие как ООН или ОБСЕ, оказались парализованы и деградировали. Другие — Международный валютный фонд или Мировой банк — стали инструментами внешней политики США и их союзников.
Международная политическая система начала работать на холостом ходу.
В таком мире задача дипломатии оказалась выхолощенной. Если нет равновесных в смысле прав и обязанностей участников, то какой смысл в поиске дипломатических ухищрений? Нечто подобное несколько тысяч лет тому назад привело к тому, что в Китае не возникло дипломатии и системной внешней политики. Когда отношения выстраиваются по принципу «просвещенный центр — варварская периферия», ломать голову над поиском компромиссов не нужно.
Утрачивается соответствующий навык. Из внешнеполитического арсенала уходят интеллект и фантазия. На смену им приходит логика внутриполитической борьбы, где главное — это дожать оппонента.
Поэтому смыслом «дипломатии» уходящей эпохи было добиться согласия всех, договориться на основе того, что США правы.
Вся внешнеполитическая машина Америки и Европы была направлена на то, чтобы обмануть, переломить, в крайнем случае проигнорировать оппонента. Но во что бы то ни стало продавить именно свое решение.
Неспособность добиться полной победы оказывает поистине разрушительное воздействие на психологическое состояние носителя данной философии. Ведет к эмоциональным срывам, свидетелями которых мы теперь регулярно становимся, наблюдая дебаты в Совете безопасности ООН. Заставляет бездумно бросаться «красными линиями».
Буквально сводит с ума и толкает на шаги, полностью или частично подрывающие собственное могущество. Здесь самым ярким примером стало давление властей США на платежные системы Visa и MasterCard и принуждение их не работать с отдельными российскими банками, подрывая тем самым доверие к собственным частным компаниям, размывая главный принцип, на котором держится относительная целостность мира, — экономическую взаимозависимость.
Это не международная дипломатия завела ситуацию вокруг Украины в состояние почти системной конфронтации.
Причиной сложившегося положения дел стало именно отсутствие дипломатии на протяжении почти четверти века. На глобальном уровне происходящие события не явились результатом злой или доброй воли отдельных политиков. Они — материальное выражение накопленных противоречий и устремлений одних стран эти противоречия зафиксировать, а других — разрешить тем или иным образом.
Мы не знаем, сколько продлится скрытое противостояние Запада и остального человечества.
Многие испытывают объяснимый страх за себя и своих близких. Это позволяет четко сформулировать по меньшей мере одну задачу международной дипломатии, решению которой должны быть подчинены все усилия: не допустить сползания к вооруженному противостоянию на региональном и глобальном уровне.
В новый век дипломатии мы не должны во всем соглашаться. Мы должны учиться сдерживать себя и не терять нравственной основы в отношениях между народами — умеренности в применении силы.
У России, кажется, получается.
