История профессора Зубова

На этой неделе профессор кафедры философии МГИМО А.Б. Зубов сообщил СМИ, что его увольняют от должности. Он связал это со своей алармистской статьей в газете «Ведомости», в которой он обратился к читателям: «Друзья!» и призвал: «Ради мира в нашей стране, ради ее действительного возрождения, ради мира и настоящей дружественности на пространствах России исторической, разделенной ныне на многие государства, скажем «нет» этой безумной и, главное, совершенно ненужной агрессии», имея в виду включение Крыма в состав России и сравнивая его с аншлюсом Австрии Германией в марте 1938 года. «Мы на пороге полного разрушения системы международных договоров, экономического хаоса и политической диктатуры. Мы на пороге войны с нашим ближайшим, родственнейшим народом Украины, резкого ухудшения отношений с Европой и Америкой, на пороге холодной, а, возможно, и горячей войны с ними», — отмечал профессор.

Смелость великодушного профессора, не побоявшегося выступить против зловещих планов российского рейха, тронула публику, заступившуюся перед руководством МГИМО за А.Б. Зубова и за университетскую автономию вообще. В том смысле, что с воззваниями профессора можно соглашаться или не соглашаться, но от должности его увольнять нельзя, тем более с такой неприличной поспешностью.

Профессора уже числили в уволенных, Киевский университет уже предложил ему кафедру: «Будем рады видеть среди нас выдающегося историка, честного ученого и честного человека», а смелый киевский журналист В.Э. Портников уже приветствовал А.Б. Зубова на новой родине: «В Украину — почему бы и нет. Здесь тоже говорят по-русски, здесь собираются проводить настоящие экономические реформы, идти в Европу. Здесь также блестят на солнце купола православных храмов — только в храмах этих живет Бог, а не Путин. Здесь нужны именно порядочные профессионалы».

Всё уже было на мази, но тут последовало разъяснение ректората МГИМО: «О якобы «увольнении» А. Зубова узнали 4 марта с.г. из его многочисленных интервью, комментариев в СМИ и социальных сетях», а на доске объявлений кафедры философии появилось объявление: «Студентам проф. А.Б. Зубова. Слухи об увольнении любимого профессора оказались сильно преувеличены».

С чем связано то, что «принесли его домой, оказался он живой», неизвестно. То ли ректорат одумался, то ли он об увольнении профессора и не помышлял, а просто у страха глаза оказались велики.

Дело совсем в другом. Статья в «Ведомостях» не может быть поводом для немедленного наказания — статус университетского профессора защищен законом, но к чести профессора она тоже никак не может служить по причине своей исторической непрофессиональности.

Вопрос о присоединении (Anschluss) Австрии к Германскому рейху встал еще в 1919 году. Двуединая монархия столь катастрофически сократилась, и поэтому большинство австрийцев не видели больше смысла в самостоятельном государственном существовании, предпочитая быть членами общегерманского государства. В связи с чем в мирных Версальском и Сен-Жерменском договорах победителями был особыми статьями прописан прямой запрет на воссоединение — хотя бы этого желали и немцы, и австрийцы.

В 1931 году, то есть до всякого Гитлера, победители возбранили и таможенный союз между Германией и Австрией.

В присоединении 1938 году как таковом ничего специфически гитлеровского и зловещего не было — во всяком случае, не более, чем присоединении Техаса к США или в создании объединенных Италии и Германии во второй половине XIX века. Не объявляем же мы гитлероподобными существами президента Полка, графа Кавура и князя Бисмарка. А равно бессчетное число других правителей, округлявших свои владения.

Зловещесть аншлюса была в том, что присоединяющая страна, то есть Германия, была национал-социалистическим государством с нюрнбергскими расовыми законами, концентрационными лагерями и т.д., и т.п. Чтобы находить параллели между 2014 и 1938 годами, нужно показать и доказать, что сегодняшняя Россия ничем не отличается от гитлеровской Германии 1938 года.

Без такого доказательства выходит явный софизм, заключающийся в смешении рода («аншлюс» вообще) и вида (Третий рейх 1938 года). Когда с подобными софизмами выступает, допустим, сатирикер В.А. Шендерович, с него взятки гладки, поскольку он человек простой и не книжный и вообще не читатель, а писатель.

Со всемирно-ученого профессора уважаемого учебного заведения, редактора труда «История России. XX век» (1 том: 1894–1939; 2 том: 1939–2007) спрос, очевидно, несколько больший.

Причем специфика МГИМО как заведения, находящегося под эгидой МИДа, и прежде всего ответственного за подготовку дипломатических кадров для России, предъявляет и к обучающимся, и к обучаемым дополнительные требования. МГИМО, будучи школой кастовой и ведомственной, можно уподобить элитным военно-учебным заведениям.

Примерно на той же линии, что и Вест-Пойнт в США или Сен-Сир во Франции, где академические вольности достаточно ограничены. Человек, который тяготится особым стилем подготовки офицеров или дипломатов — в смысле дисциплины и служения профессии куда более близкие, чем обычно принято думать, — всегда может избрать какую-нибудь Сорбонну, где «мели, Емеля, твоя неделя».

Поп-история в стиле Резуна–Солонина — дело и своевременное, и доходное, но уместность поп-профессора в привилегированном учебном заведении как минимум не очевидна.