Юлия Леонидовна Латынина написала статью «Почему я против Олимпиады», где в довольно концентрированном виде собраны все сформулированные на сегодняшний день аргументы против Олимпийских игр. Кроме, пожалуй, борьбы с гомосексуализмом — главного довода международной общественности.
Вот буквально только что в блогах разошелся пост русской девушки из Канады, которая рассказывает, как дети в школах пишут сочинения на тему «Почему Олимпиада не должна была проводиться в России?». Правильный ответ: из-за ущемления прав и свобод людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но Латынину, слава богу, это не интересует, поскольку есть вопросы поинтереснее.
Вот основные ее постулаты:
1. Сочи — это субтропики, поэтому постройка там объектов для зимних видов спорта бессмысленна.
2. Имеретинская долина — болото, поэтому постройка там чего бы то ни было вообще лишена практического смысла.
3. Тоннели через горы приведут к проникновению на Красную Поляну теплого воздуха с моря и снега растают.
4. Рузвельт строил во время Великой депрессии хайвеи для того, чтобы занять безработных. В Сочи работали одни гастарбайтеры, и тем не заплатили. Где 50 млрд?
5. Во всей огромной России выбрали именно Сочи — перенаселенный город с неподходящим климатом, — потому что так захотел Путин. А Путин захотел этого потому, что он ценит спорт больше, чем науку. Это не я выдумываю, это у Латыниной так написано.
Попробую ответить по пунктам, хотя большой спорт (святая правда!) — вещь иррациональная. И Олимпийские игры сами по себе — иррациональны. Тем не менее рациональные ответы на все вопросы Латыниной есть.
Итак, субтропический климат. Следует уточнить, климат Сочи умеренно теплый, с влажными летом и зимой, с температурным классом A. Такой же климат, например, в Лейк-Плэсиде, Альбервиле и Турине. Во всех этих городах проводились зимние Олимпийские игры. А вот на Красной Поляне климат другой — умеренно холодный. В более холодных местах Олимпийские игры не проводились вообще никогда.
Более того — энергозатраты для создания искусственного льда в закрытых спортивных сооружениях совершенно одинаковы что в Сочи, что в Якутске. То есть теплые крытые ледовые катки будут одинаково востребованы и там и там. С санно-бобслейной трассой и того проще — она нужна одна на всю большую страну, и вот она есть.
Это что касается внутреннего обоснования выбора... Но ведь был еще и внешний — тот самый, для Международного олимпийского комитета. И он кажется вполне себе очевидным: когда между снежными горами и голубым морем всего полчаса езды, это круто и так еще очень мало где в мире есть.
Далее — про болота. В своей статье Юлия Леонидовна сама отвечает на этот вопрос, только позже — да, Петр Первый. Он построил Санкт-Петербург на болоте, причем не за $50 млрд, а ценой сотен тысяч человеческих жизней. А зачем он его там построил — не очень-то было понятно ни тогда, ни сейчас.
«Окно в Европу» — такое же иррациональное понятие, как и «большой спорт». И если телеканал «Дождь» вызвал такую реакцию своим вопросом про возможную сдачу Ленинграда гитлеровцам — то страшно даже подумать, какую реакцию может вызвать вопрос о том, зачем Петербург нужен вообще. В принципе. Готова ли госпожа Латынина дискутировать на эту тему? Вот лично я — не готов.
Аргумент про тоннели прекрасен. Он подобен красивой теории про глобальное потепление. Ну то есть потепление как бы есть, и мы его все наблюдаем — но стоит только посмотреть на историю климатических наблюдений, как вдруг оказывается, что нынешние странные погодные явления вовсе не странные, а вполне себе периодические. И из чего именно следует, что из-за тоннелей вдруг в горах растает снег, непонятно. В Альпах же не тает, а там с тоннелями всё в порядке.
Теперь про Рузвельта и про хайвеи. Действительно, Рузвельт строил хайвеи и национальные парки для того, чтобы занять безработных американцев. Но Путин-то строил в Сочи не для того, чтобы занять безработных русских! Он строил там для того, чтобы, во-первых, провести Олимпиаду, а во-вторых, чтобы сделать единственный настоящий морской курорт самой большой в мире страны хотя бы немного пригодным для отдыха.
Ведь то, чем был Сочи до начала этой грандиозной стройки, — это кошмар. Признаюсь, лично у меня нет совершенно никакой уверенности в том, что после Олимпиады Сочи станет пригоден для отдыха. Но попытка-то не пытка. Лучше ведь делать, чем не делать.
Про миллиарды и вовсе всё просто. Лично я, гражданин России Кононенко, за строительство в Сочи не заплатил ничего. Ни-че-го. НДС и НДФЛ за время олимпийского строительства не изменились. То есть количество отчисляемых мной денег государству по-прежнему зависит только от моего заработка, а вовсе не от потребностей государства. Поэтому десять там миллиардов, пятьдесят или сто — это просто словосочетание для любого человека, который привык считать свои деньги. А не свои считать не привык.
Хотя если мне скажут: не хочу ли я заплатить из своих, чтобы еще раз увидеть шоу, подобное церемонии открытия, или еще раз пережить тот самый номер Юлии Липницкой, — я, не раздумывая, соглашусь заплатить. Ведь я плачу за кино и за музыку.
И, наконец, последний, самый весомый аргумент — про то, что Путин выбрал место для Олимпиады сам. И что он ценит спорт выше, чем науку.
Ну что же, на первую часть очень просто ответить. Да, Путин выбрал место для Олимпиады сам, но ведь и сама заявка на Олимпиаду — это его инициатива. Ни я, ни Юлия Латынина заявок на Олимпиаду не подавали. И даже не писали Путину с просьбой такую заявку подать. А он — подал. Значит, у него есть несколько более веские основания для того, чтобы определить место проведения этой Олимпиады.
Что же касаемо науки и спорта — то, во-первых, эти вещи не взаимоисключаемы. Фактором популярности того или иного американского университета в общем случае является не количество научных достижений его выпускников, а результаты его спортивной команды. И знаете, почему? Да потому что спорт, каким бы скучным и иррациональным он ни казался мне или журналистке Латыниной, большинству населения кажется делом не менее важным, чем «эта наука».
Да даже мне, немного понимающему в вопросе в силу технического образования, переживания от церемонии открытия Олимпиады показались не менее важными, чем Нобелевская премия Жореса Алферова.
Потому что мир стал глобален. И совершенно неважно, где именно сделано то или иное открытие. Изобретением Жореса Алферова пользуется всё человечество — что нам от этого? Национальная гордость?
Так ведь и от лучшего шоу на планете, которое в минувшую пятницу видели 3 млрд человек, — такая же национальная гордость.
Попробуйте разъяснить мне разницу между этими гордостями. Вот эту самую иррациональную разницу между иррациональными гордостями.
