«Советская песня отмолчалась и открывается сейчас по-новому» | Статьи

14 февраля в московском «ГлавClub» состоится презентация «Зимы» — шестого по счету альбома группы «Моральный кодекс». Накануне корреспондент «Известий» встретился с лидером группы Сергеем Мазаевым.

— «По весеннему Арбату» вы прошлись, «Дети лета» тоже были. Судя по «Зиме», отдаете дань и этому сезону?

— Времена года — стихийная штука, а зима и лед — наше всё. В нашей жизни вообще много мороза. И время сейчас такое, что хочется его разморозить. Ну, а слова «Нас не обманет зима» — о том, что до лета мы всё равно доживем. Я много раз доживал до лета.

— МК — известный хитмейкер. На радио вас уже, наверное, ждут не дождутся?

— А вот и нет! Мы посылали песни на радио, и их почти никто не ставит. У нас очень маленькие ротации. Мы делаем музыку, рассчитанную на многократное прослушивание. Возможно, она не так быстро «вставляет» и редакторам кажется не родной, не русской. Хотя какая она еще? Мы же русские, поем на русском языке. Мы — великая русскоязычная нация, объединяющая евреев, татар, украинцев... Русский язык — наш общий культурный стержень. Именно поэтому играть русскоязычную музыку сложно.

— Звучите вы при этом абсолютно по-западному.

— Я не согласен. Мы делаем русскую музыку, ну, может быть, с какими-то тюркскими моментами, которые нам не чужды историчеcки. Что-то заимствуем в еврейской культуре. Например, потрясающую самоиронию, которой русской культуре не хватало. Недавно со своим струнным квартетом играл концерт английского композитора Кристофера Болла, так там напевы как в песне Леля у Римского-Корсакова.

— Тем не менее «Зима» у вас вышла очень «роковой». Дань любимой музыке молодости?

— Рок-н-ролл — очень радостная и жизнеутверждающая музыка. При этом рок социален и вмещает в себя массу критики — социальной и политической. Просто критика не должна быть деструктивной. Неумение дискутировать, непримиримость к чужому мнению, которое, возможно, усовершенствует твое, — ужасно. Вот такого рода «зимы» мы и пытаемся как-то побороть. Ну или поставить диагноз. Ведь это первая стадия на пути к излечению.

— Вы можете поставить диагноз «Моральному кодексу» на нынешнем этапе?

— Мы делаем только то, что хотим делать. Мы стали самодостаточной группой и играем музыку, которая нравится в первую очередь нам. Мы подходим к работе над музыкой, как граждане Женевы подходят к строительству своих тротуаров. Для нас нет мелочей. Всё стало, с одной стороны, гораздо приятнее, а с другой — сложнее. Потому что всё хочется поправить.

Послушайте, как звучат наши пластинки, как мы относимся к их воплощению. Так же мы относимся к себе и к окружающим. Во всей Вселенной нет ничего дороже и ценнее человеческой личности и жизни. В этом смысле я человек нерелигиозный. Я религию ставлю ниже свободы человека.

— Над звуком с вами работали матерые профессионалы — Тим Палмер и обладатель «Грэмми» Франк Филипетти, делавший звук KISS и Мадонне. Обычно музыканты предпочитают молодых спецов, способных сделать новый звук.

— Мы работали с молодыми, но это было больше по бедности. Нам надо до конца научиться у профессионалов. Молодые ребята, которые создают новые концепции, выросли на том, что делали эти дядьки. Перескакивать через поколения не имеет смысла. Куда важнее понять, откуда что взялось.

— Ваш хит «По весеннему Арбату ты идешь» и новая композиция «Больше, чем любовь» настроением чем-то напоминают советскую эстрадную песню. Вам она близка?

— Просто она долгое время была очень навязчива, и мы от нее отворачивались. А сейчас, когда прошло время, всё отлежалось, отмолчалось и открывается совсем по-новому. Без идеологического окраса. В то время было создано очень много по-настоящему красивой эстрадной музыки. Я тогда был мальчиком, и музыканты оркестра Силантьева (Эстрадно-симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио. — «Известия») для меня были полубогами.

— У всех на памяти ваши поп-дуэты со Свиридовой, Орбакайте, Ветлицкой. Не обидно, что ваша сольная академическая работа «Классика без кодекса» с Игорем Федоровым не получила такой широкой популярности?

— Те дуэты были сделаны не специально. Появились песни, и они подходили для дуэтов. А с Федоровым мы продолжаем работать. Продолжает развиваться мой квинтет, и Игорь Федоров в нем сопродюсер, занимается с нами также как педагог. Он потрясающий, высокого класса дирижер. В апреле играем в Самарской филармонии с их оркестром. Программа — от позднего барокко к современности.

— В ряды МК после этого не сложно возвращаться?

— Все музыканты МК играют в разных проектах, записываются с другими артистами как сессионные музыканты, но такого кайфа от музицирования, как в МК, я больше не получал нигде! Само по себе качество игры каждого уникально. Мы привыкли друг к другу. Да и с самого начала, когда затевался продюсерский проект МК, музыкантов подбирали только высочайшего уровня.

— В свое время вы не очень лестно отзывались о рокерах вроде «Аквариума», «Звуков Му». Иронизировали над их не очень высокой исполнительской техникой. Тем не менее сейчас вас куда чаще встретишь в компании «Неприкасаемых», чем в компании ВИА. Дух рок-н-ролла вам все-таки ближе?

— Это скорее была какая-то излишняя горячность, по-молодости. Мы все дружили. Мне просто было непонятно, почему они уделяют такое незначительное внимание звуку, не запариваются грамотно его передать. Мы-то были профессиональными музыкантами, не занимались музыкой на досуге. Для нас музыка была нашим хлебом. Вы не представляете, насколько это сложно — стать скрипачом, да и кларнетистом.

Возможно, мне хотелось их популярности. Собственно, мы с Игорем Матвиенко к ней и шли, но Вячеслав Добрынин нас немного в сторону увел со своими песнями. Мы были абсолютно цивилизованными московскими ребятами, а назывались «Здравствуй, песня!». Ужасно! Какой-то «колдырь-концерт». У нас с Матвиенко был целый цикл песен на стихи Наума Олева и Андрея Вознесенского. Часть из них была записана в подвале в Кунцево на два двухканальных магнитофона.

— Позже вы играли в «Автографе» — пожалуй, самой интересной группе из всех профколлективов. Группа воссоединилась для одного юбилейного аншлагового концерта. Вы верите, что время такой музыки может еще настать?

— Оно наступает. Это зависит от экономического состояния общества. Такая музыка требует большого комфортного звука, гигантских помещений. У нас ездили два огромных трейлера с аппаратом, и это была настоящая жизнь. Мы по-полной занимались любимой музыкой, ну иногда прифарцовывали чем-то. Хотелось быть модненькими.

— Многие из тех, с кем вы начинали, ушли в бизнес — Ситковецкий, Сандлер, Андрей Кобзон. У вас не было желания заняться тем же?

— Никогда! Хотя было много деловых друзей в очень серьезных компаниях, меня всё время останавливал странный страх. Однажды в начале 1990-х директор Юрия Антонова Слава Белин приглашал меня проехаться по стране с песнями МК. В одиночку, «под фанеру», 40 концертов в месяц. За исполнение 2–3 песен платили $2–3 тыс. Говорил: «Своим будешь платить по тысяче в месяц, они подождут». Некоторые артисты так сделали и потеряли группу. Ну, тут уж кто чего хотел от жизни.

— Тем не менее МК — коллектив дорогой. Пригласить вашу группу на корпоратив — статусно и престижно. С недавних пор руководителям компаний посоветовали от подобных мероприятий воздержаться. На вас это отразилось?

— Серьезно отразилось. Люди, часто услышав одно слово, коверкают смысл целой фразы. Было сказано, что негоже тратить бюджетные деньги на корпоративы. Но ведь бюджетные деньги у бюджетных работников — это их же деньги. Ну, представьте людей, зарабатывающих 15–20 тыс. рублей в месяц. Для них этот корпоратив перед каникулами — главное веселье года, которого искренне ждут. Возможность признаться в любви девушке, которая работает этажом ниже, на танец пригласить.

— Вы как-то сказали, что при Ельцине вы бухали, при Путине завязали. Как вам новая трезвая картина мира?

— Я состояние трезвости немного забыл — с 17 лет начал травить себя алкоголем, а к 25 уже серьезно выпивал. Я пробовал не пить. В 40 лет решил бросить, но без врачей не вышло. Срывался девять раз за четыре года. В итоге остановился, и уже не хочется. Не пить оказалось гораздо лучше, чем пить. Вообще любой мужчина должен найти в своей жизни два года, в течение которых он должен просто не пить. Для себя выяснил, что понятие «культура пития» — одно из самых больших заблуждений человечества.

— После просмотра последней церемонии «Грэмми» складывается ощущение, что современной поп- и рок-музыке остается только подпитываться энергетикой ветеранов вроде Пола Маккартни или Metallica. У вас есть ощущение музыкального кризиса?

— У Маккартни отличный новый альбом New. Дома я слушаю классическую музыку на радио «Орфей». Кризиса я не ощущаю. Может быть, наши фибры ждут чистоты Led Zeppelin, но сейчас звучание немного изменилось и новая музыка уже кажется нам не нашей, легковесной. Это не так. Новое поколение купается в новой музыке. У молодых ребят есть хорошие инструменты, струны, усилители. Благодаря школам в интернете можно стать виртуозом высочайшего уровня.

— Вы сами выпускаете записи новых артистов.

— Да, но у нас нет менеджмента и средств, чтобы раскручивать этих артистов. Скоро мы откроем клуб, куда будем приглашать поиграть молодых музыкантов. Там я смогу воплощать все свои замыслы.