«Отдавайте себя на 300% — и то же самое получите взамен»

Народный артист России, солист Мариинского театра Василий Герелло готовится к новогодним концертам: 28 декабря — в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии, 29-го — в Концертном зале им. П.И. Чайковского в Москве. С певцом встретилась корреспондент «Известий».

— Будут ли отличаться концерты в Москве и Петербурге?

— Конечно! В Петербурге — Доницетти, Россини, Моцарт, неаполитанские песни, с симфоническим оркестром Государственного Эрмитажа. Я пригласил участвовать в концерте своих друзей: «Терем-квартет» и замечательный коллектив Check Point — музыкантов, играющих джаз. Мы немного похулиганим, чтобы поднять настроение петербуржцам. Московский концерт — с «Виртуозами Москвы». Там больше камерной музыки и Моцарта. И в Москве, и в Петербурге будут праздничные программы. Конец года. У кого-то он был легким, у кого-то тяжелым. Люди хотят отдохнуть, встретить Новый год с хорошим настроением.

— Дирижировать оркестрами в Северной столице и Москве приглашен «петербургский итальянец» Фабио Мастранжело. Вы уже выступали вместе?

— Сто раз! С Фабио замечательно, легко, никаких проблем. 

— Недавно вы были в жюри телевизионного конкурса «Большая опера». Ваши впечатления?

— Из меня еще тот член жюри, плохой судья. Я ведь знаю, какая тяжелая у нас профессия, а надо судить. У меня такой характер — не люблю обижать людей. Певцы эмоциональны, примут оценку за чистую монету, а мне бы не хотелось этого. Судил так: всех люблю! Я ведь поющий певец, был в жюри всего один вечер — и мне хватило. К счастью, у меня не оказалось восьми свободных вечеров.

— Конкурсы важны для певцов?

— Для меня каждый день — конкурс. Выхожу на сцену — и это мой конкурс. У меня такая профессия. Надо доказывать себе, что ты профессионал. Утром просыпаюсь — молитва и к роялю: распеваться, учиться петь, несмотря на то что ты народный-пренародный. Ничего не будет, если перестанешь заниматься. 

Конечно, хорошо, если ты на конкурсе победил. Тебя увидели, услышали, заметили, пригласили импресарио, директора театров. Но дальше начинается другой конкурс — жизнь, профессия. Быть лауреатом каждый день — трудно. Надо во многом ограничить себя. Я человек непьющий, некурящий. Не могу себе позволить кутить в ночном клубе, где накурено и гремит музыка. Моя душа, мое сердце этого не приемлют. Я никого не осуждаю, но это не для меня.

— Кто вам дома аккомпанирует на рояле?

— Я сам.

— Когда-то вы учились игре на аккордеоне. Сейчас смогли бы сыграть?

— Есть у меня аккордеон. Беру и играю нашу буковинскую фольклорную музыку (не самую простую, кстати). Как-то я играл в одной компании, а мне подыгрывал на рояле Денис Мацуев. В селе, где нет рояля, я взял бы баян, аккордеон и с удовольствием попел. А почему нет?

— Вы приехали учиться в Ленинград из украинских Черновцов. Как в консерватории избавлялись от акцента?

— Да, я с Черновцов. «В мире только две столицы — Тель-Авив и Черновицы». (Смеется.) Мне кажется, что от акцента в разговорной речи — не на сцене — я до сих пор не избавился и не страдаю от этого. Если бы я готовил себя к карьере драматического артиста, то день и ночь занимался бы сценической речью: там надо избавляться от любого акцента — окающего, акающего, вологодского, сибирского.

— Вас приняли в Мариинский театр еще студентом четвертого курса. А о каком театре вы мечтали?

— Только о Мариинском! В консерватории есть оперная студия, где студенты проходят практику, я очень хотел спеть «Травиату», умолял режиссера. «Нет, ты еще не готов», — сказал он. И в этот же день Гергиев взял меня в труппу. Это и есть судьба, тот счастливый билет. Я очень люблю этот театр.

— Про вас пишут: «Самый итальянский баритон Мариинского театра». Правда, что ваш прадед — итальянец?

— Правда. На Украине столько кровей намешано. Наверное, поэтому много талантливых людей рождается. Буковина входила в состав Австро-Венгрии. Прадед, солдат, полюбил украинскую дивчину. Я пою много итальянской музыки — Верди, Беллини, Доницетти, неаполитанские песни. Спеть итальянскую песню в Милане или Неаполе — это серьезно. Надо понимать язык, стиль. Я говорю и читаю по-итальянски. Мой голос больше подходит к итальянскому репертуару.

Знаю, что не смогу спеть Вагнера, как Верди. Не берусь за Штрауса. Не хочу, чтобы было плохо, поэтому ограничиваю себя в репертуаре. Не берусь за крепкий драматический репертуар. Он всего лишь года на два-три, а дальше — до свидания! Голос качается и кончается, все-таки это штука хрупкая, мышцы надо каждый день тренировать, но умеренно и правильным репертуаром. Дайте мне сейчас спеть «Летучего голландца» (опера Вагнера. — «Известия»), я спою, а завтра что? Правильное пение — правильная гимнастика для голоса.

Есть ребята с прекрасными голосами, но им, к сожалению, хочется быстро «выстрелить», получить много и сразу. Мне жаль их. Организм не обманешь. В молодости, я считаю, не надо петь Вагнера, Пуччини, веристов. Вокалист должен уметь сказать «нет» и уметь ждать.

— Сегодня молодому оперному певцу легко сделать карьеру? 

— И молодому, и старому всегда трудно. Надо много заниматься. Главное, чтобы профессионализм был на его стороне. Человек должен понимать, что профессия у него жесткая, требует одержимости, дисциплины. И тогда фортуна улыбнется.

— Голос — от природы. А как добиться «вселенской» любви публики?

— Любите жизнь, людей, отдавайте себя на 300% — и то же самое получите взамен. Но это надо делать честно. Знаете, есть искусственные зубы, сверкающие белизной, деланная голливудская улыбка и мутные, холодные, расчетливые глаза. По глазам видно, с чем ты пришел. Если пришел с добрыми мыслями, красивой музыкой и желанием отдать себя, люди это чувствуют.

— У вас много собственных концертных программ (песни военных лет, украинские народные, русские романсы). Поете в филармонии, на фестивалях, в ДК и на эстраде, на городских площадях и даже во Дворце спорта в шоу «Опера на льду». Вы мало заняты в репертуаре театра?

— Если я «упрусь» в оперу, будет неинтересно. Человек не развивается. Поэтому я много пою камерной музыки — Рахманинова, Чайковского. Пою романсы и в Мариинском театре. Вспомните великих певцов: Шаляпин, Козловский, Собинов, Нежданова, Атлантов, Архипова, Синявская, Образцова — все пели камерную музыку.

Это только помогает вокалисту. После романсов и опера обогащается другими красками. А какие хорошие эстрадные песни я пою на стихи Рождественского, Евтушенко! Раньше их писали для Гуляева, Мулермана, Магомаева, Кобзона — роскошных голосов. Сейчас «ситцевые» голоса не смогут это спеть. А еще теперь говорят: «Музыка на слова такого-то...» Не стихи, а слова. Печально слышать. 

На Исаакиевской площади я пою 8 мая. Даю сольный концерт к Дню Победы. Я с большим уважением отношусь к нашим ветеранам, блокадникам. Эти люди пережили столько горя, а у них порой нет денег не то что на концерт, на кусочек сыра. И я буду просить гонорар? Да вы что? Нельзя так. Меня куры засмеют.

— У артиста должен быть крепкий тыл.

— И правильная жена! У меня не самая простая профессия. Это только кажется, что надел красивую рубашку, бабочку — и ты в порядке. Если тебя дома понимают и любят, если там все хорошо — и голос звучит, и на сцене всё будет хорошо. Мужик должен иметь семью. У меня прекрасная жена, мы вместе уже много лет, у нас настоящая «ячейка общества». Она моя землячка. У нас замечательный сын, очень музыкальный. Кто знает, может, судьба так повернется, что прорвется голос — и младший Герелло запоет.