Более трети поступающих жалоб в аппарат уполномоченного по защите прав предпринимателей — от тех, кто подвергается необоснованному уголовному преследованию. За каждого приходится биться, что называется, «в ручном режиме». Начиная с юридической экспертизы и заканчивая прямым общением с самыми высокими инстанциями в правоохранительных органах. Мы ведем объемную переписку с МВД, СК, Генпрокуратурой. Понятно, что при массовом потоке обращений разрешить каждое дело на таком высоком уровне нереально.
Переломить ситуацию может только массовое использование предпринимателями внесудебных процедур решения хозяйственных споров. И когда создавался институт бизнес-омбудсмена, президент РФ Владимир Путин поставил перед нами именно такую задачу — добиться, чтобы хозяйственные споры решались исключительно в гражданско-правовом поле.
Истории, когда у предпринимателя отбирают бизнес, возбуждая против него уголовное дело и отправляя в тюрьму, увы, очень распространены. Страдают при этом не только сами обвиняемые — уничтожается их бизнес, сгорают рабочие места. Удар наносится по всей экономике. Это касается практически всех сфер: строительных и фармакологических компаний, типографий, фермерских хозяйств. Но начинаешь разбираться — и понимаешь, что в основе большинства таких ситуаций лежат внутрикорпоративные споры. Проще говоря, за каждым открытым против предпринимателя уголовным делом чаще всего стоит такой же предприниматель. Многие из них полагают, что разрешить хозяйственные споры проще и надежнее с помощью правоохранительных органов. Добавьте к этому выработавшееся годами недоверие самих правоохранителей к бизнесу. Многие следователи по-прежнему смотрят на каждого предпринимателя как на потенциального преступника. Так, торговую наценку могут квалифицировать как извлечение прибыли преступным путем. Я не шучу, такие случаи были. В результате дела открываются без учета сути предпринимательской деятельности. В расчет не берутся ни характер взаимоотношений между субъектами предпринимательства, ни предпринимательские риски и форс-мажорные обстоятельства, которые в бизнесе встречаются довольно часто.
В этом плане характерна история гендиректора строительной компании А. Чубарова, обвиненного по ст. 159 «Мошенничество» (самое распространенное обвинение против предпринимателей) из-за того, что он отказался оплачивать своему подрядчику невыполненные тем работы. При этом он расплатился за ту часть работ, которая была сдана. Вместо того чтобы урегулировать этот чисто хозяйственный спор в арбитражном суде, подрядчик написал заявление в органы. Это дело мы неоднократно разбирали на нашей совместной рабочей группе с Генеральной прокуратурой. Только недавно прокуратура признала, что расследование этого уголовного дела велось с нарушениями Уголовно-процессуального кодекса.
Или драматичная история краснодарского предпринимателя С. Карлаша, который выкупил разваливающийся бывший совхоз и за несколько лет превратил его в процветающую компанию. Механизаторы зарабатывали 70 тыс. рублей в месяц, парк комбайнов полностью обновился, предприятие не имело никаких финансовых проблем. И за всё это он жестоко поплатился. Против успешного бизнесмена возбудили уголовное дело, обвинив в мошенничестве с земельными паями. При этом спорная земля составляла всего 3,25% от общих владений фирмы. 78-летний компаньон предпринимателя, получив повестку о возбуждении уголовного дела, скончался. Карлаш обратился за помощью к нам. Наши юристы пришли к выводу о наличии в деле косвенных признаков рейдерства и коррупции. Но опять же, подчеркиваю, потребовалось полгода разбирательства, чтобы уголовное дело против Карлаша было прекращено за отсутствием состава преступления.
Примерно в такой же тяжелой ситуации оказались трое астраханских предпринимателей. Их компаниям принадлежала существенная доля на рынке услуг ЖКХ в городе Ахтубинск. Суть предъявленных им обвинений сводилась к хищению мошенническим путем у бюджета РФ в рамках программы «Жилище-2012» 5 млн рублей. При этом указанная программа никогда в Ахтубинске вообще не проходила! А цены, по которым компании работали друг с другом, были рыночными. Двое бизнесменов были осуждены, в одном случае на скамью подсудимых попали даже члены семьи, невзирая на то что родственники даже не имели права финансовой подписи в этих компаниях! Третий предприниматель получил реальный срок. Только в ноябре этого года ему переквалифицировали обвинение на «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности» — и он смог выйти на свободу, так как по этой статье предусмотрены меньшие сроки наказания.
Большинство историй, с которыми мы сталкиваемся, вполне можно урегулировать в гражданском порядке. Но для этого необходимо преодолеть инерцию сложившихся в обществе взаимоотношений как между бизнесом и правоохранителями, так и между самими предпринимателями. Безусловно, никто не отрицает необходимости наказания реальных мошенников. Но при этом необходимо расширять практику внесудебного разрешения споров — третейских судов и процедур медиации.
Сейчас доля решения хозяйственных споров в третейских судах в России аномально низкая — менее 1%! В большинстве развитых стран эта цифра существенно выше 50%. Если мы хотим, чтобы решение хозяйственного спора в уголовном порядке стало анахронизмом, то необходимо кардинально повысить доверие к третейским судам, сделать третейскую оговорку в договоре правилом хорошего тона.
Надеюсь, что после того, как Владимир Путин в послании Федеральному собранию поручил правительству и Торгово-промышленной палате разработать реформу третейских судов, в этой сфере произойдут быстрые и позитивные сдвиги. Главное — заложить, что решения третейских судов априори признают госорганы и государственные суды.
Одновременно надо развивать и процедуры медиации — примирения сторон во внесудебном порядке с помощью профессиональных посредников. Закон разрешает подобную процедуру в том случае, если одной из сторон спора является государственное или бюджетное учреждение. Эту практику надо распространить и на урегулирования хозяйственного спора между предпринимателем и государственным органом.
