Президент Приднестровья Евгений Шевчук вынес на рассмотрение парламента проект конституционного закона, который предполагает применение на территории Приднестровья федерального законодательства РФ. Эта инициатива и сегодняшнее обсуждение ее в парламенте республики — результат событий осени этого года, хотя уже 17 сентября 2006 года на референдуме 97,1% приднестровцев проголосовали за независимость и последующее воссоединение с Российской Федерацией.
В этой непризнанной республике сейчас сплетается клубок проблем, связанный с евроинтеграцией Украины и Молдовы. Последняя парафировала в Вильнюсе соглашение с ЕС, в отличие от Украины, и Приднестровье стало камнем преткновения на пути поглощения остатков СССР европейским сообществом. Напомним, что 25 октября 2013 года специальный представитель президента РФ по Приднестровью Дмитрий Рогозин и президент Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) Евгений Шевчук подписали совместный протокол, ссылаясь на который последний подчеркнул, что реализация соглашений требует не гармонизации, а унификации законодательств.
События стали развиваться стремительно накануне саммита в Вильнюсе, но, собственно, ни Молдова, ни Европа и не скрывают своих намерений, хотя Россия достаточно четко обозначила свою позицию. Рогозин предупредил Евросоюз о негативных последствиях заключения соглашения Молдавия–ЕС: «Вы должны отдавать себе отчет в том, что отсутствие диалога внутри Республики Молдова с Приднестровьем может привести к размораживанию конфликта. И вы приобретете территорию с конфликтом внутри вашего «Восточного партнерства». Но, как и следовало ожидать, Европу и Молдову это не остановило. Более того, Молдова видела в подписании соглашения Украины с Евросоюзом возможности для урегулирования приднестровского конфликта. Министр иностранных дел и европейской интеграции Молдавии Наталья Герман сослалась на понятное только правительству РМ изменение «динамики в регионе», которое, опять же непонятным образом, решит конфликт, возникший более 20 лет назад.
Разумеется, никто и не ждет с распростертыми объятиями в Евросоюзе ни Украину, ни Молдавию, хотя последняя старается изо всех сил — сегодня Конституционный суд Молдавии принял решение о том, что государственным языком в стране является румынский, в нарушение самой Конституции лишив молдавский язык последней опоры к существованию: теперь и тот и другой языки можно считать идентичными. Впрочем, уже 21 ноября глава департамента по странам «Восточного партнерства» и Европейской службы внешнего действия, бывший посол ЕС в Республике Молдова Дирк Шубель заявил, что включение в соглашение о зоне свободной торговли специального приложения для Приднестровья невозможно в связи с тем, что непризнанная республика является частью Молдавии.
Не думаю, что перспектива для граждан Приднестровья пользоваться плодами либерализации визового режима между Молдавией и ЕС, — спокойно разъезжать в Европе при наличии молдавского биометрического паспорта — вдохновляет, так сказать, к новым трудовым свершениям. Правда, похоже, стремление разрешить давние конфликты путем ультиматумов характерно для многих бывших республик бывшего СССР: например, глава грузинского МИДа Майя Панджикидзе заявила, что дипломатические отношения между Тбилиси и Москвой восстановятся в том случае, если произойдет деоккупация Грузии, а РФ отзовет признание независимости Абхазии и Южной Осетии.
Обвинения России в выкручивании рук и шантаже республик с целью добиться расширения ТС звучат со всех сторон, западные партнеры видят в действиях Москвы стремление возродить империю СССР, а оппозиции всех оттенков серого продолжают разыгрывать карту исконного имперского стремления России подавить и Украину, и Грузию, и всех, кого только можно. Любопытно было бы узнать, каким образом борцы за все виды свобод квалифицируют и свои действия, и политику ЕС в отношении стран — бывших республик СССР? Или надежды той же РМ на возможность блокады Украиной Приднестровья?
Мне довелось быть в Тирасполе три года назад и под пронзительное пение цикад наслаждаться южными, совершенно неведомыми в Москве ароматами персиков и абрикосов. Милицейская форма и символика СССР выглядели какой-то забытой сказкой, нелепостью на первый взгляд. На улицах столицы Приднестровья я увидел в основном женщин, детей и подростков. «Мужчины — на заработках в России», — поясняли мне на каждом углу. В овощном киоске в центре города я неожиданно для себя увидел бананы и мандарины и оторопел: цены на эти заморские фрукты превышали цены на изумительные местные чуть не в 3–5 раз. «А кто их покупает здесь? Зачем?!» — машинально подумал я. Разве можно променять местные абрикосы на эти уже лежалые бананы? Оказывается, детям очень нравится, «они же никогда их не видели, для них это диковинка, а персики и абрикосы у нас в каждом саду — ешь не хочу», — ответил на мой немой вопрос местный парламентарий.
Я могу показаться глупым и сентиментальным. Пусть. Пусть даже недальновидным «совком». Но мне всё кажется, что мы порой и ведем себя как дети, не желая видеть того богатства, которое у нас под руками, и бросаясь за каждой заморской диковинкой, будь то банан или Евросоюз. Детям простительно, на то они и дети, а взрослым людям — никак. В конце концов, кто-то же должен взять на себя ответственность за геополитическую катастрофу — распад СССР, и, не оглядываясь на мышиную возню Евросоюза вокруг каждой пяди земли некогда могучей сверхдержавы, начинать по крохам, по каплям собирать всё то, что так жестоко бездумно было выброшено на свалку истории. Приднестровье стремится в Россию? Да будет так!
