Выступивший на съезде ОНФ министр регионального развития Игорь Слюняев если не произвел фурор, то поразил воображение наблюдателей своими предложениями. Министр сказал: «Необходимо начать вахтовое освоение континентальной части РФ. Нужно организовать рабочие места в малонаселенных регионах страны. Россияне будут туда уезжать на несколько лет, чтобы работать. Подобный опыт есть в Австралии и Канаде. Выходом является компактное расселение вдоль границ и побережья. Так же должны быть размещены и производительные силы при вахтовом освоении континентальной части РФ».
Даже беглый взгляд на страну показывает, что Слюняев прав. Только не в том смысле, что нам необходимо расселять людей вдоль границ и у морей, а в том, что этой нехитрой идеей руководствовались русские сотни лет назад.
Да и школьный курс географии 9-го класса учит нас, что в России есть две главные зоны расселения: «основная зона», располагающаяся по всей европейской территории «за исключением Севера», а затем сужающаяся и тянущаяся полосой по югу Сибири и Дальнего Востока, и «зона Севера». В «основной зоне» живет 133 млн человек, притом что занимает она не более трети страны. То есть первая задача, поставленная Слюняевым, можно сказать, выполнена. Южная граница — на замке. Густонаселенные приграничные Челябинская, Новосибирская области, Алтайский край надежно прикрывают «внутренние» российские земли на границе с Казахстаном, а подавляющее число жителей российского Дальнего Востока живет именно в приграничной с Китаем зоне вдоль Транссиба.
Только поставив задачу расселения по пограничному югу и приморским территориям, министерство уже может отчитаться о ее выполнении. Приятно, когда правительство работает столь оперативно и успешно. На этом можно было бы и успокоиться, но Слюняев в лучшем стиле Капитана Очевидность предложил реализовать проект, чтобы в и без того 600-тысячных Барнауле и Владивостоке народу жило бы больше, чем в 20-тысячных Эвенкии и Корякии. Для «континентальной части» или «Севера РФ» в терминологии учебника географии для 9-го класса министр предлагает «вахтовое освоение». И утверждает, что «другого варианта нет».
А вот с этим согласиться уже сложнее. Хотя бы потому, что вахта — это не развитие. Вахтой нельзя развивать территорию, вахтой можно извлекать что-то из недр. Вахта — всегда экстенсивный путь. Или единственный путь там, где жить по климатическим причинам нельзя. То есть на Новой Земле, к примеру, где есть богатые полиметаллические месторождения, но не условия для человеческой жизни.
Абсолютно «континентальный» Якутск был основан русскими казаками в 1632 году, задолго до Питера, Новороссийска, Мурманска и других «приморско-приграничных» городов. И именно из Якутска начала разворачиваться дальневосточная экспансия России, приведшая к российско-китайской границе по Амуру, к появлению Петропавловска-Камчатского, Владивостока, Благовещенска, строительству Транссиба и БАМа. Существование самого крупного северного города мира Норильска превратило окружающий дикий и холодный «континент» в развитый промышленный район, работа которого не сводится только к производству никеля и меди. Если бы Норильск не стал серьезным городом, а остался бы вахтовым поселком при рудниках и заводе, не было бы открыто Пеляткинское газовое месторождение, да и сам «Норникель» не был бы предприятием такого масштаба.
Примерно об этом говорил и другой специалист по региональному развитию, пусть и не имевший ранга министра. И.В. Сталин так анализировал опыт освоения Калифорнии: «С самого начала россыпи Северной Калифорнии разрабатывались старательским трудом. Старательский труд должен сыграть большую роль и у нас. Затем туда стал проникать капитал, не только мелкий, в форме объединенных артелей старателей, но и крупный, в большинстве случаев банковский, создавший крупные предприятия капиталистического типа, акционерные общества, рудники и т. д. и вытеснявший старателей. Вокруг золотодобычи, золотой промышленности вырастали мастерские, фабрики, заводы, прокладывались дороги, создавался транспорт, предприятия, конторы, банки, застраивались целые города. С развитием золотой промышленности этот дикий край превратился в край культурный и обжитой».
Прошу прощения за обширную цитату, но она дает полное представление о том, как видели развитие неразвитых, «континентальных» территорий России каких-то полвека назад и ранее. При желании, аналогичные цитаты можно найти у Витте и Столыпина, а при большем желании и плотной работе с источниками — и у якутского воеводы Францбекова, кредитовавшего, как сейчас сказали бы, «перспективный стартап» казачьего командира Ерофея Хабарова по завоеванию Даурской земли, нынешнего Приамурья. И нельзя не отметить, что абсолютно всё, что было сделано в Сибири и на Дальнем Востоке за последние 400 лет, делалось именно в описанной Сталиным логике.
Да и сегодняшнее развитие дальневосточных территорий, уже существующие или проектируемые точки роста идут именно этим путем. Программа комплексного развития Южной Якутии, выросший буквально за несколько последних лет на базе Покровского золотого месторождения металлургический кластер в Приамурье с его ГОКами, производящими титаномагнетитовый и ильменитовый концентраты, многие другие проекты, связанные с недропользованием, — идут в чисто российской логике освоения земель.
Вообще инициативы по разведению понятий «освоение» и «социальное развитие» территории становятся весьма опасной тенденцией сегодняшнего момента. Если Слюняев предлагает для Дальнего Востока «вахту», то другие эксперты идут дальше и начинают обсуждать возможность развития месторождений на Дальнем Востоке вообще без людей — с помощью роботов. При всей утопичности и неадекватности при сегодняшнем состоянии технологий данных идей нельзя не отметить, что мысль о том, что Дальний Восток нужно заселять, становится все менее и менее привлекательной и для чиновников, и для «экспертов», снабжающих их идеями и решениями.
«Вахта» бесспорно нужна. Но вахтовики — это старт освоения, первые шаги на новой земле. Вокруг вахтовок возникнут постоянные поселки, по истощении месторождений люди находят месторождения новые или вовсе другие способы экономической активности. Так появляются города. Не верите — почитайте историю Екатеринбурга и Барнаула, Урала и Кузбасса. Для России XVII века Урал или Алтай были не менее дальними окраинами, чем сегодняшнее Забайкалье и Дальний Восток. И этот старт был пройден уже в XIX–XX веках.
Нам нужны новые города на Дальнем Востоке. Развитие — это люди. Вне человеческого общества, вне жизни людей, вне семьи и детей, вне человеческого труда, вне человеческих учреждений — больниц, школ, университетов, железных дорог и аэропортов — нет и не может быть развития. Обрекать 70% территории страны на жизнь без развития — нелепая расточительность.
Мы должны отдавать себе отчет, что либо мы решим проблему «избыточности» территорий России через заселение этих территорий, либо территории будут неизбежно потеряны. «Ведь ни одна страна в мире сравниться не может с нашей Восточной Сибирью, Забайкальем, Якутией и Дальним Востоком» — так писал в 1930-е годы начальник треста «Главзолото», талантливый инженер Серебровский, чьими усилиями было основано множество городков и поселков. И неплохо бы нынешнему поколению чиновников осознать, что Дальний Восток и Сибирь имеют не только колоссальный потенциал, но и колоссальный опыт освоения и опираться при формулировании оригинальных идей и концепций все-таки надо на него, а не на абстракции, в какие бы красивые презентации ни были бы они упакованы.
