«В основе нашей истории — мама с сыном, мобильник и финские людоеды» | Статьи

В прокат выходит «Шопинг-тур» Михаила Брашинского — фильм, в 2012 году получивший три приза (главный, приз критики и награда актрисе Татьяне Колгановой за лучшую женскую роль) на выборгском кинофестивале «Окно в Европу» и массу комплиментов на нескольких международных кинофестивалях (журналисты туринского форума назвали «Шопинг-тур» «шедевром из ничего»).

Анонс вроде «история о том, как мама с сыном отправляются в Финляндию за покупками, а попадают в лапы местных людоедов» звучит странно, но на экране этот легкий абсурд выглядит феерически смешно. С режиссером Михаилом Брашинским («Гололед») встретилась корреспондент «Известий.

— Сказать, что идея фильма оригинальна, не сказать ничего. Как она вам в голову пришла?

— Для меня кино начинается тогда, когда в одной точке сходятся несколько разнонаправленных идей. В случае «Шопинг-тура» таких идей было три. Первая — очень личная для меня история мамы с сыном, которые недавно потеряли мужа и отца и поехали в терапевтическое путешествие, просто сбежали от своей беды.

Эта история автобиографическая: мой отец умер, когда мне было 17, и мама увезла меня в похожее путешествие — правда, не в Финляндию, и каннибалов там не было. Мне хотелось, чтобы в фильме мальчик был младше, то есть я тогда закончил школу, а он у нас — восьмой класс, но в целом этот мальчик, конечно, я.

— А другие идеи?

— Вторая идея была самой главной: я хотел снять фильм без денег. Ну или почти без денег. Я много лет пытался запуститься с большим и довольно дорогим проектом, и у меня не получалось. И просто от желания работать я и снял «Шопинг-тур». Каким бы смешным он ни был, это дитя отчаяния.

Потому что сюжет — не просто цепь событий, в любой истории уже заложено всё: и бюджет, и метод съемки, и даже ракурсы. «Утомленных солнцем — 3», например, нельзя снять за $69 тыс., а именно такова стоимость нашего фильма. Необходимо было найти историю, которая уже изначально заключала бы в себе «бедность». Так родилась идея мобильного телефона, на который мальчик снимает свой фильм, и это сразу же отменило ряд затрат: киношный свет, аренду аппаратуры, сложную кадрировку, требующую времени, и т.д.

— И третья история?

— Это, собственно, финские каннибалы. Я сам улыбнулся, когда их придумал. Просто неинтересно снимать фильм о каннибалах из дебрей Амазонии. Хотя бы потому, что они и вправду есть. Даже про итальянских каннибалов снимать не так интересно: итальянцы — черные, пассионарные, горячие. А финнов, таких непроницаемых, белокожих, бесстрастных, непросто вообразить каннибалами.

Когда все эти три истории — мама с сыном, мобильник и финские людоеды — сошлись в одной точке, все пошло-поехало очень быстро. Сценарий практически сам себя написал, за две недели.

— Получается, что съемочная группа работала практически бесплатно?

— Да, нашей главной, наверное, статьей расхода стала аренда автобуса и вывоз массовки в Финляндию. Я изначально понимал: чем меньше финансовых возможностей, тем более профессиональными должны быть соратники. Все, к кому я обратился, сразу же согласились. Гонорары были, но совсем небольшие, несравнимые с тем, что они заработали бы на «взрослом» кино.

Люди ведь участвуют в таких проектах не из-за денег, хотя у основных игроков есть и обещанный процент от прибыли (которой, впрочем, может и не быть). Группа у нас подобралась изумительная. И это, в частности, позволило снять фильм за 11 дней: время — самая дорогостоящая категория в кино.

— Ваша фамилия в титрах упоминается четыре раза: режиссер, автор сценария, продюсер и режиссер монтажа. Вы таким образом тоже пытались сэкономить или хотели контролировать все этапы создания фильма?

— На самом деле я был еще и локейшн-скаутом, и кастинг-агентом, и рабочим; я много чего сделал на этом фильме. Частично это, конечно, вопрос экономии. С другой стороны, в кино экономика и искусство неразрывно связаны. Этот фильм задумывался как стопроцентно независимый. Чем больше я мог сделать сам, тем было лучше. Что касается, монтажа, то справедливости ради давайте скажем: я не один монтировал фильм, там три фамилии стоят под титром «монтаж».

— А продюсирование? Вы сами нашли средства?

— Я просто пришел со своей идеей к своему другу, которому это было интересно и такие деньги не составляли большой проблемы. Геннадий Миргородский, мой сопродюсер. Мне повезло, конечно, что всё так легко получилось.

— Как отреагировали финны на то, что вы их представили каннибалами?

— Понимаете, я бы не стал снимать такой фильм, если бы: а) не любил финнов, б) не знал, какое у них чувство юмора. Это чувство юмора людей, живущих на краю. На краю мира, на краю бездны. Ирландцы, финны, русские — у них чувство юмора, вызванное отчаянием. Чувство юмора тех, кому нечего терять. Такое чувство юмора прежде всего обращено на себя. И это, как ни странно, позволило мне снять фильм в надежде, что они не обидятся. Я даже рассчитывал на скандал какой-нибудь небольшой, но и его не произошло. Я показывал фильм на хельсинкском международном фестивале «Любовь и анархия», и они хохотали, как и положено.

— «Шопинг-тур» вольно или невольно попал в тренд. Каннибалы — не зомби, но эта тематика невероятно популярна сейчас в кино и телесериалах.

— Спасибо, что вы отметили разницу. Я часто слышу, что мой фильм «про зомби». Но зомби — мертвые, людоеды — живые. Зомби — мрачные, а финны в жизни и впрямь такие мрачные, что я хотел показать их жизнерадостными. Поэтому в моем фильме людоеды смеются и улыбаются.

Что касается трендов, то, знаете, плох тот режиссер, который думает о трендах. Попал — ну, попал. Я думал скорее, как сделать интересный фильм за крошечные деньги. Странно, что у нас нет такого кино, ведь, по сути, несмотря на все нефтедоллары, Россия — бедная страна. Я чувствую, что мы сейчас вместе с Хлебниковым, Германикой (они тоже сняли фильмы на свои деньги) нащупываем какой-то путь. И если в нашем обществе всё будет хуже, жестче, ограниченнее, то этот путь будет становиться всё актуальнее.