Внезапное бегство Украины из-под европейского венца вызвало шок и трепет, разочарование и раздражение в западных столицах. Для нашей внешней политики это стало первой серьезной победой на европейском направлении за все позднесоветское и постсоветское время. Мы долго молча отступали, безоговорочно сдали и Восточную Европу, и Прибалтику, но вот наконец коса евроинтеграции нашла на украинский камень. Почему же не слышно фанфар?
Вероятно, в Москве понимают, насколько трудно будет удержать и развить эту победу. За последние четыре века в мире изменилось всё, кроме украинской политики. Вспомним, что Переяславская рада, в честь которой поставлены памятники, была лишь эпизодом в веренице казачьих сходок, на которых вольнолюбивые малороссы поочередно предлагали себя в союзники то царю московскому, то королю польскому, то крымскому хану-собаке, то турецкому султану — тому самому, которому в иные дни они писали похабные письма. Но московское правительство ухватилось за этот эпизод и с величайшим терпением привело Украину к подлинному союзу — который, впрочем, дал временную трещину при Мазепе, когда Россия столкнулась с могучим врагом.
Богдан Хмельницкий и Иван Мазепа остаются символическими полюсами украинской политики. И если в начале президентства Виктора Януковича в нем видели нового Богдана, то потом, по мере того как отвлеченная идея «европейского выбора» стала обретать четкие организационные очертания, его всё чаще стали сравнивать с Мазепой.
Но действительность далека от стереотипов. И Богдан не сразу пришел к союзу с Москвой, и Мазепа долгое время был верным слугой Петра. Янукович же стал делать то, что делал бы на его месте любой политик, победивший на демократических выборах в расколотой надвое стране: попытался стать «президентом всех украинцев». Он начал обхаживать враждебных ему западенцев, полагая, что схидняки и так у него в кармане. Та же стратегия перекочевала и во внешнюю политику: Украина не стала бы форсировать сближение с ЕС, если бы Янукович не был уверен, что в Москве его будут любить за одну только голую репутацию «друга России».
Когда же эта уверенность оказалась иллюзией, вильнюсское бракосочетание, намечавшееся на 28 ноября, пришлось отменить, а украинский премьер Азаров был вынужден импровизировать насчет каких-то компенсаций, которые Европа так и не предложила Украине. Ну и невеста: рассчитывала на калым, а по пути в загс вдруг поняла, что от нее, напротив, требуется приданое. Теперь Украине, успевшей прокатить сразу двух женихов, предстоит узнать, кто из них окажется ревнивее.
Европейские чиновники одержимы мессианской идеей строительства общего дома, стирания границ между нациями, полами и т.п. Эти люди с большим пафосом относятся к себе и своей сверхзадаче, а потому, скорее всего, еще долго будут дуться на Украину за ее отступничество. В то же время Россия способна проявлять терпение, уговаривать, искать приемлемые варианты.
Кроме того, как правильно замечает Азаров, ЕС не готов платить за ассоциацию с Украиной — как из-за известных финансовых трудностей, так и просто из принципа: вам нужно, вы и платите. Россия же готова вкладывать деньги в Украину, причем, что важнее всего, наши граждане восприняли бы эти вложения (в отличие от дотаций странам третьего мира с причудливыми режимами) как помощь родственникам, и трудно себе представить, чтобы кто-то вышел на улицу с лозунгом «Хватит кормить Украину!»
Но главным мотором российско-украинского сближения вынужден стать сам президент Янукович. Он своими руками похоронил политику умиротворения западенцев, и теперь, если он не желает завершать политическую карьеру в 2015 году, когда в стране состоятся президентские выборы, у него нет другого выхода, кроме опоры на свою исконную политическую базу, тяготеющую к России и в культурном, и в экономическом смысле — Восток и Юг. Нет, Янукович — не «пророссийский президент». Сама украинская реальность является пророссийской и выдвигает Виктора Федоровича на роль нового Богдана Хмельницкого.
Реальность же такова, что с Россией Украину по-прежнему связывают остатки «единого народнохозяйственного комплекса», а с ЕС — только мечта о «европейском шляхе». О «британском роке, скандинавском воздухе, французском изяществе, испанском хамоне, немецкой надежности», как выразился один украинский журналист. Между прочим, эта мечта — тоже в числе того, что объединяет украинцев и русских. Мы любим европейские ценности не меньше наших друзей в Киеве или Львове, но, может быть, мы несколько лучше понимаем, что формальное «вступление в Европу» и сущностное усвоение европейских ценностей — разные вещи.
Это наглядно показала трагедия в Риге, где десятки людей погибли под руинами торгового центра. Как оказалось, членство и в НАТО, и в ЕС, и в прочих европейских структурах не спасает от совершенно азиатского разгильдяйства. Чужую родину нельзя привезти на подошвах дипломатических туфель, да и чужие мозги в свою голову не вставишь.
Может быть, это кажется парадоксальным для националистов, но и России, и Украине будет проще двигаться по европейскому пути, если эти страны будут вместе, если восстановятся исконные связи и включится эффект синергии. И хотя киевские власти, по-видимому, настроены еще некоторое время, по старой казацкой традиции, попеременно обнадеживать обоих кандидатов, часы Януковича неумолимо тикают, и это внушает надежду: ведь за 16 месяцев, остающихся до президентских выборов, предстоит не только решиться на союз с Россией, но и показать украинцам, что этот союз меняет их повседневную жизнь в лучшую сторону.
