Смена цивилизационных приоритетов
Не все знают, что Европ на самом деле несколько. Например, есть та Европа, которая проводит чемпионаты Европы по футболу, — и ее законной частью является Россия, причем еще со времен СССР, который даже стал первым призером этого первенства. Существует безмерно широкая Европа «Евровидения» — и в этой Европе давно соседствуют Израиль и Турция.
Но главных, основных Европ всё же две — это Европейский союз и Совет Европы. Последний возник несколько раньше первого, причем почти в окончательно сформировавшемся виде. Первый появился чуть позже как чисто экономическое объединение — вначале угля и стали, позже других отраслей народного хозяйства, потом всей экономики и финансов, затем в сочетании со сферами безопасности и законодательства. Но образованный в 1949 году Совет Европы имеет приоритет — это чисто правовое, можно сказать, гуманитарное объединение, которое служит юридическим «чистилищем» перед входом в «рай» Евросоюза.
Россия уже давно теснится в этом «чистилище», притом что все понимают: дорога в еэсовский «рай» ей не светит в отличие от ее западных партнеров по ЕС, которых в этот «рай» загоняют чуть ли не командным окриком. Между тем, пребывая в «чистилище», Россия как член Совета Европы и участник Европейской конвенции о защите основных прав и свобод вынужденно признает верховенство над своим национальным законодательством юрисдикции Европейского суда по правам человека.
Россия гордится своей суверенностью, и нынешняя власть фактически сделала суверенитет краеугольным камнем своей политической идеологии. Но, строго говоря, Россия не является суверенным в полном смысле государством как минимум с 28 февраля 1996 года, когда она стала членом Совета Европы, и особенно — с 30 марта 1998 года, когда она ратифицировала вышеупомянутую конвенцию. А если уж быть совсем точным — Россия отказалась от части суверенитета примерно 20 лет назад, когда она приняла на референдуме Конституцию, статья 15-я первой главы которой содержит примечательный четвертый пункт. А он гласит, что международные договоры, заключенные нашей страной, имеют приоритет над национальными законами.
Ну пункт как пункт — в нем нет ничего особо страшного: большая часть европейских стран содержат в своих Конституциях аналогичные положения. Но только это, несомненно, ущемление суверенитета, и именно в плане законодательства. Да, случаются у нас и нелепые казусы вроде дела многодетного офицера Константина Маркина, которому начальники не дали отпуск, а ЕСПЧ потребовал это сделать, в ответ на что наш Конституционный суд три года назад уже заявил о приоритете нашей Конституции над решениями ЕСПЧ.
И, формально говоря, наш Конституционный суд высказался в противоречии с собственной Конституцией, в которой как раз написано, что приоритет имеют международные договоры. Получается, что суд почти повторил знаменитый греческий «парадокс лжеца», согласно которому существует одно утвердительное высказывание, относительно которого нельзя сказать, истинно оно или ложно. Это высказывание «лжеца» о том, что он всегда говорит одну только неправду. Наш Конституционный суд фактически изобрел аналогичный парадокс — будет ли правдивым утверждение, что на российской территории имеет приоритет Конституция, в которой черным по белому написано, что она не имеет приоритета.
Строго говоря, там написано, что приоритета не имеют национальные законы (хитрые политологи уже давно попытались различить Конституцию и законы РФ), но будем говорить серьезно: само это различение сомнительно и чрезвычайно спорно.
И вот в знаменательный день 7 ноября российский президент Владимир Путин на встрече с заведующими кафедрами конституционно-правовых дисциплин решил покончить с этой путаницей и предложил окончательно закрепить приоритет национального законодательства над международными договорами, которые заключает Россия. По мнению президента, впредь не следует ратифицировать договоры, противоречащие Конституции РФ.
Но если слова президента представляют собой наказ законодателям пересмотреть положения основного закона с целью его соответствия идее полноценного политического суверенитета нашей страны, то из этого вытекают два следствия.
Первое: Россия расстается с европейским «чистилищем» и выходит из юрисдикции страсбургского законодательства. Великой державе немного стыдно находиться в «чистилище», когда она понимает: ее никто и никогда не пустит в «рай», да и «рай», по правде говоря, находится сегодня отнюдь не в райском состоянии.
Но есть и второе следствие: если существует группа законодателей, которая готовит сегодня поправки в Конституцию, а факт существования такой группы выдают прессе ее отдельные участники, можно предположить, что готовится пересмотр 15-й статьи первой главы нашего Основного закона. Однако, согласно этому закону, первую главу не может править Федеральное собрание — данное решение в компетенции Конституционного собрания, которое до принятия соответствующего закона остается до сих пор самым большим иксом нашего государственного строя. Но если идти этим путем, то нам не избежать серьезной и продолжительной дискуссии о Конституции, которая, очевидно, не может быть ограничена лишь юбилейными торжествами.
Но президент открывает пред нами своим высказыванием не только собственно конституционные, но и более широкие — цивилизационные — перспективы. Давайте на время абстрагируемся от различия двух Европ, одна из которых требует от нас полной лояльности, а другая отнимает у нас самого близкого нам друга и соседа, и допустим, что эти обе Европы давно и прочно связаны — как оно и есть на самом деле. Потому что по большому счету всё это различие Европ относительно и все они представляют собой разные институциональные варианты одного социокультурного проекта. Вот известный стратег Бжезинский в своей последней книге упрекает Европу, что она до сих пор не смогла приручить Россию, и он же требует от Запада не допустить реинтеграции России с Украиной в любой форме. Но Россия, наверное, и не должна показывать, что ее кто-то в состоянии гуманитарно приручить, геополитически ведя с ней войну.
Юридический же казус с нашей Конституцией Путин предлагает решить просто: не заключать договоры, нарушающие Основной закон. Тогда без всяких сложностей и резких мер и буква законодательства, и дух суверенитета не окажутся ущемлены. В России не будет законов, противоречащих договорам, потому что не будет договоров, противоречащих законам. И те и другие будут находиться, как сказал бы философ, в состоянии предустановленной гармонии. И это состояние позволит нам выиграть время и продемонстрировать Европе нашу решимость защищать свою цивилизационную самостоятельность. Теперь слово за учеными-экспертами, как лучше оформить эту новую для России ситуацию.
